Пришельцы. Выпуск 2 (Гернсбек, Разливинский) - страница 5

Придешь с работы. Наскоро перекусишь недосоленным борщом. Вечерней работы — невпроворот. Подбить. Скомпоновать. Найти. Составить. Сытый желудок предлагает придавить затылок к мягкому. И если гипнос еще на подходе, посмотреть вполуприщур на экранное мельтешение. Сутра — снова «в бой». Да и семейных дел — вагон. Условно говоря — гвоздь надо забить, вынуть клещами, выпрямить и вбить в другом месте. Да не тут-то было. Садишься. Берешь листок ну или по «клаве» стучишь. Получается самое начало — слово «Рассказ». А тут еще и прилагательное «фантастический» сгодится. И сразу вспомнишь — соплеменников — таких же дикарей пещерных. Всего несколько человек, которые вдруг отвлекутся от погони за мамонтом. Упустят что-то важное. Но прочтут ненужное. Необязательное. То, чего душа просит. То, отчего во Вселенной, пусть на время, восстанавливается Гармония.

Пишешь еще только завязку — и улыбаешься — а что скажет этот? А за что похвалит другой? А на что укажет критическим рубилом третий. Что-то должно быть в жизни, чем заниматься не надо, а можно. Что-то, чем можно не заниматься, а заниматься хочется. Надо. И пусть нельзя в полной мере. Да и кому нужна эта мера, будь она полной. И кто бы нас, скажем, кормил, одевал, обувал, если б мы всерьез восприняли несерьезное? Если б мера стала чрезмерной. А иногда увлечешься — аж до оскомины. Надоедает, превращаясь в труд. И думаешь — «какая гадость, какая гадость эта ваша заливная рыба». Зачем себя и потенциальных троглодитов мучить? И опять — в работу — в семью — в штампы.

И так уже не один годок. Существует творческое сообщество фантастов. Разбросаны они по разным городам. Выдумывают они всякую всячину. Которой и нет. И быть не может. Да и для кого выдумывают-то? Для кого записывают — непонятно. Для толпы поклонников? Да нет — нет их, поклонников. Для гонораров? Да и гонорары никто не платит (хотя зря!). И не для себя тоже. Нет. Говорят люди в сторону горизонта. Общаются с невидимым. Посылают мысли в единый космический банк Разумного, Доброго и Вечного. Кто-то ведь слышит. Хотя бы один человек. Хотя бы один разум.

Все же некая общая аура вдохновительной необязательности витает над этими социальными частностями. Все-таки болеем мы ненормалинкой, время от времени идя на поправку. Но никогда не выздоравливая. Поскольку точно знаем. Когда-нибудь в суете многочисленных буден, может быть, через месяц, может быть, через неделю, через день, все мы, — возвращаясь с работы, хватаем, что попадется под руки, — ручку ли, карандаш, клавиатуру, фломастер. Хватаем, чтобы записать новый сюжет, завязку или очередную главу. Лихорадочно спешим от строки к строке, понимая — вот оно, новое обострение.