– Но откуда здесь романы, Ваше сиятельство? У нас на все корабли одна книга. И та – «Устав морской службы».
– К Дику пошлешь, у этой английской скотины все есть.
Орлов начал писать письмо, а Грейг закурил свою трубку и молча ждал, пока граф закончит.
Из письма графа Орлова, написанного по-немецки на корабле:
«Ах, вот где мы не чаяли беды… При всем том будем терпеливы. Я нахожусь в тех же обстоятельствах, что и Вы, но надеюсь получить свободу через дружбу своих офицеров. Всемогущий не оставит нас. Надеюсь, что адмирал Грейг из приязни ко мне даст возможность бежать. Он окажет и Вам всевозможные услуги, прошу только первое время не испытывать его верности. Учтите, он будет очень осторожен. Наконец остается мне просить Вас только об одном: заботиться о своем здоровье. Как только я получу свободу, буду разыскивать Вас по всему свету и служить Вам. Вы только должны заботиться о себе, о чем я Вас прошу всем сердцем. Ваши собственные строчки я получил из рук адмирала и читал их со слезами на глазах. Неужели Вы желаете обвинить меня?! Берегите себя. Не могу быть уверен, что Вы получите сие письмо, но надеюсь, что адмирал будет настолько вежлив и благороден, что передаст его Вам. Целую от всего сердца Ваши ручки».
Граф подумал – и подписи не поставил.
Грейг хмуро взял письмо.
– Как только я покину корабль, снимитесь с якорей. Пока не просочились слухи на берег… Представляете, что будет со всей этой толпой? Они тут как порох!
Грейг молчал.
– В порты постарайтесь заходить пореже. Через английского консула я уже отправил послание: в Портсмуте вы будете снабжены всем необходимым. Там и сделаете остановку, там и команда отдохнет. После чего, стараясь избегать новых остановок, двинетесь прямо в Кронштадт… И поспешайте, поспешайте, адмирал!
– У меня была нелегкая жизнь, граф, – усмехнулся Грейг, – но никогда я не выполнял более трудной миссии.
Корабли снимались с якорей в заходящем солнце.
Дворец Орлова в Пизе.
Стояла глубокая ночь. В своем кабинете граф принимал Рибаса и Христенека.
Христенек докладывал:
– Корабли благополучно ушли, Ваше сиятельство. Эскадра находится в открытом море.
– Говорят, толпа на набережной в Ливорно по-прежнему не расходится, – усмехнулся граф.
– О сем гонец из Ливорно ничего не поведал… – начал Христенек.
Но Рибас, тут же сообразивший в чем дело, перебил его:
– Так точно, Ваше сиятельство. Есть сведения: большое недовольство в городе. Итальянцы как дети. Уж очень полюбилась им таинственная принцесса.
– Полюбилась злодейка, – поправил Орлов и продолжал: – Усилить караулы вокруг дворца! Я жду больших волнений, господа. Тем более что вокруг нее было много отцов иезуитов, а сии… – Он помолчал. – Итак, я отправляю вас обоих в Петербург. – Он обратился к Христенеку: – Ты повезешь письмо государыне. А Рибас будет отвечать за бумаги разбойницы. Вы должны прибыть в Петербург как можно скорее, чтоб следствие основательно подготовилось к приезду разбойницы и еще чтоб государыня знала, в каком бедственном положении я тут пребываю. Расскажите подробно, каким опасностям я тут теперь подвергаюсь. Думаю, что оставаться мне сейчас в Италии никак невозможно.