Вот прошлой зимой, говорят, было дело: где-то крестьяне изловили отряд краснопузых. Каждого по темечку обушком — тюк! Ну а затем на мороз, положили на снег, руку вытянули — дескать, верным путем идете, товарищи! Затем водой облили, и на перекрестках расставили словно указатели.
Раненым могло повезти меньше.
Тем, чье положение тяжко, помогут умереть. Да и не только им.
Кого-то превратят в рабов, в тягловую скотину, дабы они заменяли лошадей, угнанных другими бригадами.
Держать будут на цепях, кормить половой, спать определят в углу свинарника.
Был еще ничтожный шанс попасть к какой-то вдове, показаться ей кротким и милым…
…Меж взрослых крутился и Петька.
Всех его друзей родители загнали по домам. Петьке было несколько проще: мамка его померла в прошлом году, а батька ноне получил задаток за бочки и пропивал его уже третий день.
Для него визит отряда был настоящим праздником. Солдаты, да каждый с винтовкой, лошади, тачанки. Имелось даже два настоящих пулемета.
Вот она, взрослая жизнь…
Если б у него была винтовка, сабля — никто бы не посмел его выпороть. Да что там: даже никто бы не крикнул.
У ближайшего солдата, со смелостью, присущей детям, спросил:
— А кто тут у вас атаман?
Помогая крестьянину стаскивать с тачанки своего товарища, солдат кивнул на человека невысокого, кривоногого, с лицом побитым оспинами. Проплешины не могла скрыть даже папаха.
Сей человек на атамана, Батьку он совершенно не походил.
Как так? Атаману положено быть молодым, высоким, красивым, с ногами длинными, ровными не взирая на месяцы, годы, проведенные в седле.
И чтоб грудь колесом — на ней бинокль германский, на поясе — шашка с темляком из Анненской ленты.
Всего этого не было.
Петька задумчиво начал пятится. Но оказалось поздно. Не то атаман почувствовал взгляд, не то услышал полуразговор мальчишки с солдатом. Но как бы то ни было, позвал к себе:
— Эй, малой, иди сюда! — позвал Костылев Петьку.
Тот мог бы тут же рвануть прочь. Что-то говорило: так правильней всего. Но нет, послушно подошел…
Пока мальчишка подходил, Афанасий осмотрелся: деревушка была маленькой, заурядной…
Из всех достопримечательностей — колодец посреди деревеньки. Из всех развлечений: дед Федор — который в этот колодец упал в прошлом году.
Еще в деревне почти не было мужиков. Куда они делись, было неизвестно: погибли на империалистической? Находились в армии у белых, красных, анархистов? Ушли в "зеленую армию", то бишь стали матерыми, убежденными дезертирами? И теперь из леска смотрели, как их бабы с детьми отдуваются перед заезжими?
Имелось лишь десятка два стариков, половина из которых, вероятно перемрет еще до ближайшего боя. Да еще наверное, юнцов, почти детей с полдюжины.