Потому старик долго не отвечал, подбирая нужное слово. Наконец вспомнил:
— Геддо.
— Ну а я Федот… Послушай, а у тебя нет самогона? Ну хоть чуточку? Истосковался, просто сил нету.
Самогона у Геддо не имелось. Но с иной стороны — долго ли умеючи?
-//-
Словно седина в иной шевелюре, в кронах деревьев появлялся желтый лист. На иных деревьях рыжий лист появлялся равномерно в местах разных. Но на орехе вдруг за ночь вспыхнула желтизной целая охапка листьев, но остальные остались зелеными. Отчего? Ночью произошло нечто, что испугало дерево? Или просто мимо проходила осень, да и решила похулиганить: вплела в сентябрь немного ноября.
Скоро осень состарится, станет злой мачехой, старухой. Начнет водить к себе в гости зимние деньки, да затем и сама сгинет под сугробами.
Геддо предвкушал: скоро вьюги и метели, дождь и распутица. Славная непогода по которой из дома не выйдешь, не то что куда-то попрешься.
Дороги разбухнут от дождей, станут болотами. Проехать по ним не будет никакой возможности — разве что осторожно пройти по обочине. А после завалит их снег, что и видно не будет, где та дорога была. Что шлях, что чистое поле — никакой разницы. И знающий человек пропустит нужный поворот, не найдет деревню, путь к теплу. Но если человек такой уж умный, он не станет дразнить волков, шляться, рискуя сгинуть в снежной пустоши. Он будет сидеть дома, жечь дрова да пить чай.
Геддо ждал этих времен с нетерпением.
Но затем наступила обманка — бабье лето. Дороги просохли. Солнце палило так нещадно, словно собиралось на зимние каникулы, а перед этим выплескивало на землю все положенное на полгода тепло.
Но сколько времени оставалось этому ложному лету?
Немного. — успокаивал себя Геддо. — Очень немного.
А пока он коротал осень с утопленником. Пил с ним самогон на крылечке своего дома.
Рядом, в бадье с дождевой водой плескались русальчата.
В дом Федот-утопленник не заходил — не пускал оберег, повешенный над порогом.
— А оберег лучше не снимай. — говорил Федот. — Еще моя жена зайдет или еще кто из наших. У нас на болоте сейчас спит Лихо. Пока оно тихо. Но лучше не дразнить его…
Самогон тянули под малосольные огурцы. Для его изготовления пришлось на пару дней прервать опыты.
— А так, в общем, хорошо живем. Детишки у нас… Только вот жена борщ не умеет готовить и вообще огня боится. И вообще — как баба малость холодна…
На земле нежилась собака. Хоть и в деревню она вошла лишь кожа да кости, сейчас она отъелась на мышах. Ребра обросли жирком, шерсть лоснилась.
Русальчата брызгали на собаку водой, но та смотрела на их игры ленивым глазом.