- Что-то было...
- Не "что-то", а Гурей назвал вам адрес Ирины Лукашук, советовал семнадцатого октября встретиться с Дмитрием в Синевце.
- Не слышал, не помню такого.
- Допустим.
Наталья Филипповна достала из ящика стола нож.
- Узнаете?
Чиж явно ждал этого, но с подозрением глянул на следователя, потом внимательно, словно пытался узнать давнего знакомого, рассматривал нож и ковырял длинным ногтем в усах.
- Я ножи продал.
Судя по выражению его лица, Чиж сказал не то, что думал.
- Кому, когда? - наступала Кушнирчук.
- Кому? - переспросил Петр. - Имя не спрашивал, в паспорт не заглядывал. Могу ответить на вопрос: когда? Зимой прошлого года. Точнее - в декабре. У охотничьего магазина.
- За сколько?
- По три червонца за штуку.
Статья Уголовного кодекса Украинской ССР об ответственности за незаконное ношение, изготовление, хранение, сбыт огнестрельного или холодного оружия не испугала Петра.
- Готов отсидеть, а может, обойдется исправительными работами или штрафом... Мудрый судья судить не торопится.
"Он согласен отсидеть срок, но не за нападение на Балагура", - поняла Наталья Филипповна и отодвинула штору в углу рядом с сейфом. На широкой изрешеченной толстой доске белел нарисованный мелом силуэт человека. Доску, как вещественное доказательство, изъяли во время обыска на квартире Шаринейны.
- Что это?
- Доска, - ответил Чиж насмешливо и нарочито резко.
- Для чего?
- Силу ножей пробовать.
- Разве для этого нужен контур человека? - пожала плечами Кушнирчук.
- Не стирать же, если кто-то нарисовал, - нехотя ответил Чиж. - Это мне не помеха.
- Где взяли доску и мел.
- На стройке валялись.
- Познакомьтесь, - Кушнирчук протянула Петру лист бумаги.
- Эксперт ошибся. Я не рисовал, - покачал он всем телом из стороны в сторону.
- Каким ножом бросали в доску?
- Обоими...
- Отведите, - приказала Кушнирчук конвоиру. - А вам, - сказала она Чижу, - советую хорошо подумать, взвесить все, ведь правда, как масло, выплывет наверх, а наказание и хромая догонит виновного.
В камере Чиж не находил себе места, зыркал на квадрат окошка, изучающе рассматривал петли на двери, нажимал каблуком на каждую доску пола, ходил из угла в угол. Наконец лег. Положил ногу на ногу, закинул руки на затылок. Но сосредоточиться не мог. Мысли толкались, как футболисты на штрафной площадке при подаче углового. Перед глазами мелькали фигуры Балагура, Сизова и Железобетона, Любавы Родиславовны и Бориса, Гурея и Березовского, а напоследок, как по приглашению, явилась и Шаринейна.
Как же их много! И каждый что-то наговорил следователю.