Однажды он проснулся и увидел весну.
Природа Кореи ожила, и там, где серели голые поля, теперь расстилалась зеленая мантия, и, хотя деревенский пейзаж ничуть не напоминал Дэйну его родину, родину его детства, все-таки здесь было замечательно. Открытые просторы, украшенные невероятным количеством крошечных святилищ; в деревушках воздух пьянил и обещал обильную жатву и много пищи. И снова сновали по дорогам запряженные быками повозки, и снова можно было видеть стариков в конических шляпах, с длинными трубками и полных достоинства. Молодежь, разодетая в яркие весенние одежды, ожила с окончанием войны и вышла на дороги, весело окликая друг друга. Дэйн с вожделением смотрел на девушек и в душе соглашался с мнением, что у кореянок лучшие в мире фигуры.
В одно свежее настолько, что казалось хрустящим, утро за Дэйном послал мастер Ким.
— Пришло время тебе уходить, — начал он, замолчал, но Дэйн не проронил ни слова.
— Ты лучший из тех нескольких мужчин с Запада, что тренировались в этом храме. Ты равен многим из нас или даже стал лучше из тех, кого мне приходилось видеть. Конечно, соблазнительно задержать тебя здесь в качестве наставника, но все-таки я считаю, что ты должен уйти в мир для того, чтобы он понял, что же такое на самом деле таэквондо. Можешь говорить.
— Что же я должен делать? — спросил Дэйн, подозревая, каким будет ответ.
— Многие понимают таэквондо совершенно неверно. Наша задача — выпускать из этого храма наставников в мир, потому что таким образом мы распространяем духовность, необходимую для каждого ученика, а не просто поставляем физически сильных людей. А так как ты живешь на Западе, то сможешь учить других своих соотечественников. И наша надежда заключается в том, что свою жизнь — или по крайней мере большую ее часть — ты посвятишь обучению людей таэквондо.
Дэйн давно подготовил ответ.
— Движение и то, чему я обучился здесь, пребудет со мной всегда и останется важной частью моей жизни. Если я смогу донести это до других — я так и сделаю.
— Этого достаточно, — сказал мастер Ким. — Можешь уйти вечером.
Он собрал вещи ближе к вечеру: процедура оказалась довольно простой, ибо особо и укладывать-то оказалось нечего. Пройдя по храму, Дэйн в последний раз напился из странного источника, который с наступлением весны стал ледяным.
Он попрощался со знакомыми ему монахами и, пройдя через деревянные ворота, стал спускаться с холма. На полпути Дэйн оглянулся и увидел стоящего за воротами храма мастера Кима. Лицо в быстро сгущающихся сумерках разобрать было трудно, но Дэйн узнал его по тому, как держался, немолодой уже человек. Повернувшись к нему, Дэйн поклонился, а когда выпрямился, увидел, что мастер Ким ответно кланяется ему. Дэйн развернулся и пошел по склону. Дойдя до дороги, он оглянулся, но монастырь растворился во тьме.