И вся прошедшая жизнь, вставшая комом у горла, рвется к острому кончику палочки-хартома в захлебывающейся жажде излиться, но рука твердо и навек выводит семь простых, одновременно пришедших из глубины сознания и навеянных свыше, изначальных слов: «Бэрейшит бара элоим эт а-шамаим вэ-эт а-арец» — «В начале сотворил Бог небо и землю».
В ножевой оголенности скал дышат глубью живых вод — верхних ли, нижних — древо жизни, древо познания добра и зла, древо забвения — древесное празднество райского сада, и возносится Соприсутствием великая и трагическая семейная хроника Адама и Евы, но уже теснит бытие Авраама, Исаака и Иакова, неожиданное, как причудливо, но органично сливающиеся с небом острые зубцы то багровой, то иссиня-черной, возносящейся вокруг Моисея горы, бытие, стремительно, до удушья, приближается к мгновению смерти Иакова, и слезы выступают на глазах Моисея, и рука дрожит, но буквы тверды, как будто Он ставит их подобно огненному столбу: «И сказал Израиль Иосифу: вот, я умираю… И пал Иосиф на лицо отца своего, и плакал над ним, и целовал его».
Остановись, передохни.
Сотворение мира, сотворение духа, сотворение души.
Скрытая стихия гласных — голосовая стихия мира — слышится Моисею за безмолвным частоколом согласных, несущих двойную нагрузку вечных, как развалины крепостей, форм; слышатся отзвучавшие голосовые разливы ушедших поколений — но и их удвоенная сила, которая напором вод многих прорывает плотину времени и пространства.
Невыносимая нагрузка и энергия торжествующе рвущейся в грядущее уже избывшей себя жизни является самодостаточным залогом бессмертия этих строк, знаков и потому — неотменимым утверждением Бога, сумевшего потаенной энергией отзвучавших событий застолбить Свою вечность.
Всё, с наслаждением, разочарованием, а нередко с болью обдумываемое, внезапно поразившее, невесть откуда пришедшее, вызвавшее озноб открытия и страх прикосновения к запретному, — накопившееся за долгие годы жизни — сошлось в удивительной органичности, потрясающей сознание краткости, обжигающей душу соразмерности закрепленного буквами текста.
В течение шести дней в облачном безвременье Соприсутствия, в котором каменное ложе кажется пухом, написана книга о Сотворении мира.
О великой простоте и тайне младенчески первоначального Бытия.
На рассвете седьмого дня одним духом перечитывает Моисей эту втягивающую, подобно водовороту, им же написанную книгу от первого слова «Бэрейшит» до последнего — об умершем Иосифе, положенном в «ковчег в стране Мицраим» — «ба-арон бэ-Мицраим», перечитывает, по сути зная ее наизусть, с одним-единственным желанием ощутить, как все буквы, слова, периоды встали плотно и однозначно, подобно великой кладке Мироздания, где все притерто и неотменимо.