Финал, обрыв или пауза?
Слышен кашель людей, почти потерявших дыхание, шарканье переступающих, подламывающихся от долгого стояния ног.
Но, поднятый на высоты храма, сверкает причастностью к богам наместник Амона-Ра на земле, покрывая своим сиянием все человеческие немощи, и глаза Месу отказываются верить, что увиденный им в мерцающей удушливой мгле хилый старичок и этот всесильный земной бог — одно и то же существо.
7. Ты подобен мякоти плода, ускользающей в глотку смерти
Внезапен следующий очередной взрыв голосов, возносящийся гимном на еще более непереносимую высоту, и, значит, душа не исчерпала своих возможностей.
Нелегко нащупать нить, выводящую из лабиринта: потянешься к солнцу — натыкаешься на камень.
Но вот — спасение: небесный хор меняет торжественно прижимающий к земле державный ритм.
Медленно, но все более раскованно переходя в некую легковесную беспечность, возникают цепью, пока еще разорванной, танцовщицы с тамбуринами, как бы осторожно нащупывая в руках и ногах своих жгуты затаенных и алчущих змей.
Звуками небесного нектара льются лютни.
Ритм учащается, змеи вырываются из плена, тела танцовщиц сливаются в гибкую живую карусель. Кажется, еще миг, и сочетание тел и движенья раскроет последнюю тайну небес, бездны, жизни.
Не хватает сердца и легких.
А танец только вступает в права.
Паузы — как сердечный перебой. Слышны лишь учащающие дыхание удары тамбуринов, постанывающие выкрики:
— Хвала и привет от тружеников земли Кемет великому повелителю нашему, Солнцу поднебесного мира!
— Хвала и привет повелителю и богу нашему от каменотесов, воплощающих в камне его божественный образ!
Что-то кольнуло сердце Месу — чей-то внезапный мимолетный взгляд из глуби экстатического вихревого танца.
Только через несколько мгновений удается Месу, как бы не видя, уловить сверкающий проблеск черных женских глаз одной из танцовщиц, закутанной, как и все остальные, в темную, развевающуюся в танце ткань.
Сомнения нет, несмотря на мимолетность, взгляд этот направлен только на него, жгуче и требовательно устанавливая ось между их глазами, подобную оси глаз мертвецов, связанных с Амоном-Ра, о которой вещал дед, выйдя из мира Озириса.
Но ось эта живая, и связывает она нечто кровное, тайное, близкое и пугающее…
Что с ним происходит?
Он чувствует себя подобно мякоти плода, растекшейся по нёбу или ускользающей в глотку — проход между двумя мирами, а собственная его душа, суть его сути, слабо ощущается косточкой того плода, которую сейчас небеса или эта неизвестно кому принадлежащая всепоглощающая глотка выплюнут в песок, в прах.