– У меня от сырости разболятся старые раны. Извольте посадить нас возле сцены.
– К сожалению, это невозможно. Самые престижные места бронируются заранее.
– И все-таки я настаиваю, – с нажимом на последнем слове хорошо поставленным, глубоким голосом потребовал раздраженный ветеран.
– Мне очень жаль, – сочувственно развел руками немного растерявшийся метрдотель, – но других мест в зале нет. Но если хотите, я могу предложить вам отдельный кабинет. Там вам будет удобно.
– Хорошо, тогда я заплачу. – Военный будто не услышал предложенного ему компромиссного варианта, он повысил голос и злым резким движением достал бумажник. – Почем в вашем меню идет уважение к защитникам отечества?
Метрдотель изо всех сил старался урезонить проблемного посетителя:
– Не извольте беспокоиться, сейчас мы что-нибудь придумаем. А пока не угодно ли вам будет занять вон тот свободный столик? Правда, он тоже забронирован, но не извольте беспокоиться об этом.
В это время публика вальяжно закусывала в ожидании очередного номера программы. Начинающийся скандал привлек всеобщее любопытство. Даже купцы – признанные мастера побуйствовать и покуражиться от души – с опаской оглядывали на совершенно трезвого дебошира в форме, от которого неизвестно чего можно было ожидать. Ведь одно дело – в отдельном кабинете раздеть барышню донага и забавы ради вытолкнуть ее в общий зал; или искупать хористок в фонтане, наполненном шампанским; или заказать «шансонетку с гарниром», то есть обнаженную бесстыдницу на огромном подносе, художественно украшенную цветами и фруктами. Это лишь усиливало приподнятую атмосферу лихого загула и, в сущности, никому не доставляло вреда. И совсем другое дело – затевать опасную мелочную склоку фактически на пустом месте.
«Да он контуженый!» – послышался тихий шепоток. Покрасневшая и чуть не плачущая от стыда молоденькая спутница офицера тоже стала уговаривать его успокоиться:
– Сашенька! Не надо! На нас же все смотрят. Давай лучше уйдем отсюда.
– Ну нет, Машенька. Это было бы слишком похоже на бегство.
Дебошир в погонах мягко отстранил девушку. Теперь он обращался ко всему залу:
– Господа! В этом фешенебельном борделе неуважительно относятся к фронтовикам-ветеранам. Здесь смеются над теми, кто проливал кровь на Шипке[15]. Вы все этому свидетели. К сожалению, ни один из вас не поддержал меня и не покинул заведение в знак протеста. Из этого я делаю вывод, что все, кто здесь присутствует, являются соучастниками данного свинства. А посему я намерен требовать удовлетворения у вас всех.
В руках военного вдруг появились револьверы.