Керимов успел только выдавить из себя визг, похожий на «тону», ушел с головой под воду, но тут же выскочил и начал лихорадочно и неумело цепляться за скользкое днище перевернутой лодки. Турецкий поднырнул под него, подхватил, дернул вниз, тут же вытолкнул вверх и, умело изображая захлебывающегося, не умеющего плавать человека, стал давать советы.
— Надо сбросить ботинки... Брюки — тоже... Продержимся... Нас спасут... Давайте помогу...
При этом он тоже одной рукой царапал скользкое днище, а другой придерживал прокурора за шиворот, пока тот, ничего не соображая, дрыгал ногами, скидывая ботинки, а потом расстегивал ремень брюк.
Вода была холодной, но не до такой степени, чтобы человек сразу окоченел. Нормальная в принципе водичка, градусов до тринадцати — вполне терпимо. Продолжая делать вид, будто он сам захлебывается, Турецкий не отпускал действительно беспомощного Керимова, который готов был вполне натурально уже пустить пузыри, и при этом успевал подсказывать прокурору, что делать.
— Вы не колготитесь, не нервничайте, просто положите обе ладони на днище и попытайтесь как бы прилипнуть к нему, а я поддержу насколько смогу. Сейчас нас спасут. Вон, я вижу, катер уже завели. Несколько минут продержитесь.
Но Керимов, похоже, впал в ступор и ничего не понимал, не слышал. Он продолжал лихорадочно колотить руками по воде, теряя силы и осложняя задачу Турецкому. И тогда Александр Борисович, дернув прокурора за шиворот, снова хорошенько окунул его с головой и потащил, барахтающегося, к носу перевернутой лодки, где выступала балка киля. За нее Турецкий и ухватился, держась «из последних сил» и подняв голову беспомощного Керимова над водой, чтобы тот и в самом деле не захлебнулся, пока к ним не подошел катер.
Гоша кинул с борта веревочную лестницу, сам свесился и протянул обе руки Турецкому. Но Александр Борисович передал ему, что называется, из рук в руки воротник пиджака прокурора. И совместными усилиями — сверху и снизу — они приподняли и перевалили тяжелое тело несопротивляющегося Керимова через борт. Сам Турецкий спокойно поднялся по веревочной лестнице и первым делом достал из кармана мобильник — вода в пакет не попала. А за удостоверение, плотно запечатанное в целлофан, он не беспокоился. Как и за пистолет, находившийся в кобуре под мышкой.
Тем временем Гоша подцепил багром лодку, вытащил веревку, привязанную к ее носу, на которой был якорь, и закрепил на корме катера.
— Погоди, Гоша! — крикнул Турецкий. — Надо бы как-то отметить это место. По-моему, у прокурора в кармане брюк был пистолет. Это ж табельное оружие!