Затырин, похоже, ушел в себя. Видимо, он все еще никак не мог понять, почему Иван Христофорович сдал его? Как же тот мог? Разве генерал не понимал, что начальник РУВД, когда его припрут к стенке, обязательно будет вынужден назвать имена тех, кто отдавал ему распоряжения действовать жестко? Опять же по чьему распоряжению прибыл ОМОН? И первыми среди тех, кого будет вынужден теперь сдать и Затырин, станут Кожаный, Седлецкий, мэр Гузиков! Ну а уж о Слепневе с Керимовым и говорить нечего, те постоянные подпевалы мэра, что тот скажет, то и сами талдычат. И таким образом, получается, что все они как бы нашли крайнего — его, Павла Петровича, на которого и хотят теперь списать все собственные грехи? Нет, не выйдет у них этот номер! И он, Затырин, не намерен брать на себя чужую вину. В конце концов, ему приказывали, а он только четко исполнял их распоряжения.
Странно, что Умаров, майор этот, умный же, показалось, мужик, зачем-то в бега подался. Чего испугался- то? Ведь судить надо не дисциплинированных исполнителей, а тех, кто отдавал преступные приказы!.. Или Умаров знал больше, чем он, Затырин? Непонятно... А ведь как они славно тогда посидели на даче подполковника, пока их парни шерстили публику. И меньше всего они думали о каких-то там превышениях. ОМОНу ж не прикажешь действовать аккуратно! Само его присутствие уже указывает на возможные превышения, а как же, так воспитаны, того от них требует и обстановка. А кому не нравится, так не лезь, не нарушай, не вызывай нарочно огонь на себя... Ничего, не впервой, мы еще повоюем...
Видимо, эта мысль и успокоила отчасти подполковника — так, вероятно, представлял бы себе ход его мыслей Турецкий, если бы он внимательно понаблюдал за метаморфозами Павла Петровича — от ярости и полного отчаяния до подозрительного спокойствия, сопровождаемого мстительными ухмылками. Но его заботило совершенно другое. Перед ним лежал списочный состав управления внутренних дел с доброй сотней фамилий. И с каждым предстояло провести жесткий допрос. Это не по силам одному человеку, да и двоим тоже, поскольку в связи с побегом командира ОМОНа работу с его кадрами, «отличившимися» в Воздвиженске, собирался взять на себя Вячеслав Иванович, который наверняка заберет с собой Володю Яковлева. А вызывать сейчас дополнительные следовательские силы из Москвы не хотелось. Хотя, видимо, придется. Надо посмотреть, как пойдет дело.
Первым прибыли сержант Малохоев и рядовые Быков и Чуркин.
На физиономиях двоих из них еще видны были не совсем зажившие следы «боевых шрамов», как хотели бы они сами видеть свои ссадины. Между прочим, до сих пор их шрамы в официальных документах квалифицировались врачами именно так — пострадали от действий преступных элементов, оказавших жесткое сопротивление при задержании. Кроме того, в заключениях судебного медика отмечались многочисленные ушибы по всему телу, жалобы на головную боль и тошноту, то есть все признаки средней тяжести сотрясения мозга. И вообще, если исходить из этих заключений, следовал логический вывод, что по телам опрокинутых на землю милиционеров прошла как минимум толпа разъяренных преступников. А на самом деле их было всего двое. И не преступников, а нормальных людей — безоружных, трезвых и не очень даже сильных физически.