— А вы уже и это узнали? Что он заядлый рыбак? — довольно рассмеялся Турецкий, окончательно снимая общую напряженность.
— Ну а как же ж? — обрадовался мэр. — Добра висть всегда впереди бежит! Так если не будет возражения с вашей стороны, я тогда распоряжусь.
— Не будет, — ответил Турецкий, поднимаясь. — Рад знакомству, господа. И прошу — задело! Президент ждать не любит, уж это я могу вам доложить по собственному опыту... Павел Петрович, я, пожалуй, готов с вами. Захватите? А то я машину, вы слышали, отпустил, а в вашем городе еще не ориентируюсь. Вот мы сразу и начнем, не откладывая дела в долгий ящик, верно?
Затырину ничего не оставалось, как состроить любезную улыбку.
У Александра Борисовича была сейчас, собственно, одна главная цель — малость припугнуть. Но не до такой степени, чтобы жертвы почувствовали себя загнанными в угол и решились бы огрызаться, а чтобы показать «верхнюю» власть. Которая, во-первых, всегда видится в отдалении от нее неопределенной и непредсказуемой, и, во-вторых, в этой самой непредсказуемости, что хорошо известно руководителям с холуйским типом мышления, всегда могут найтись варианты — приемлемые либо спасительные в той или иной степени. Вот и пусть они пока ищут для себя эти самые варианты, полностью сосредоточившись на нем, конкретном Турецком, или не менее конкретном Грязнове, который наверняка приедет уже завтра, и не мешают работать остальной группе.
Поэтому Александр Борисович, садясь в машину Затырина, меньше всего думал о том, какие мысли ворочаются в голове у подполковника. Он же наверняка ни черта не делал. И что никаким документам не дан ход, Турецкий тоже не сомневался. Было интересно, как станет выкручиваться подполковник. Он, кажется, большой проходимец — этакий провинциальный ловелас, значит, умеет выпутываться из скользких ситуаций.
С папочкой под мышкой он шел по коридору за начальником и ловил на себе, мало сказать, колющие взгляды. Видно, уже догадывались, кто прибыл и по чью душу. И каждый, поди, желал взглянуть на того человека, от решения которого в какой-то степени зависела или могла зависеть его собственная судьба. А это означало, что каждый тут все-таки чувствовал себя виновным — в противном случае чего бояться? Или они вообще ничего не боялись и провожали его взглядами из чистого любопытства?
Вошли. Затырин поинтересовался, чего бы хотел выпить Турецкий — чаю или кофе? Александр Борисович попросил минеральной воды.
— Сделаем, — с готовностью согласился подполковник и тут же отдал распоряжение по телефону. А затем сел напротив и уставился на гостя в ожидании вопросов.