Но вечерами его так и тянуло, так и влекло на тот конец города, где в непосредственной близости к лесу была расположена небогатая усадьба Воробьева — добротный дом, пара сараев, в одном из которых стояла лошадь, и клетушки всякие для домашней живности. Сенькин обходил кругами усадьбу, приглядывался, прислушивался, но... только снова и все больше огорчался — нужных фактов не находилось.
Правда, в последние день-два на занавесках освещенных окон вроде бы пару раз мелькнула тень мужской головы, но это мог быть и сам Воробьев. А как проверить? Вот и приходилось ему просиживать час-другой под забором как в засаде. А мысли его при этом невольно крутились вокруг одного предмета — вокруг Нинки, будь она проклята...
Конечно, у него имелась под рукой Люська, всегда готовая выполнить любое его желание, но временами она ему надоедала. Хотелось чего-то нового...
На Нинку у Сенькина был иной взгляд, хотя он понимал, что ему ничего не светит, однако втайне надеялся. А вдруг? Нет, чувствовал, что не совладает с ней Сенькин, не про него девка, и оттого тоже злился и сильнее ненавидел эту чертову семейку.
Он и сам не мог бы объяснить себе, какая острая нужда вывела его сегодня на охоту.
На закрытой занавеске раз-другой задержался явно мужской профиль — и, что важно, отнюдь не воробьевский. У того бородка и усы, а тут вроде как совсем молодое лицо. Но — мужик! «Погоди, охолони!» — подумал Сенькин. А в чем дело? Разве у девки не может быть ухажеров? Что тут странного? Взрослая ведь, двадцать лет...
Но тогда кто? Почему-то этот вопрос стал чрезвычайно важен для майора, затаившегося в кустах, возле забора егеря, где, если прижаться к щелям меж досками вплотную, обнаруживался хороший обзор.
Он плотнее запахнул утепленную куртку и пониже на лоб надвинул фуражку. Заодно успел ощутить на боку уверенную тяжесть «Макарова». Как же без оружия-то? Чай, глухая ночь на дворе!
Сенькин так увлекся наблюдением, так тесно приник лицом к щели между штакетинами, что все остальное для него как бы перестало даже и существовать на какое-то время. И он не услышал, не почуял шороха за своей спиной. А если б и учуял, так подумал бы, что это ветерок шелохнул ветки. Но то был не ветер.
Короткий удар в затылок больно притиснул его щеки к щербатым зазубринам досок, а потом сознание тихо покачнулось и куда-то поплыло, постепенно отдаляясь от него...
Он бы упал спиной на землю, но сильные руки подхватили его тело и тихо опустили на землю. А затем вдали послышался рокот мотора, подъехала почти неразличимая во тьме машина. Хлопнули дверцы, щелкнул открываемый багажник, и обездвиженное тело майора перекочевало туда, в автомобильную полость.