Придворные сплетни быстро просачивались вглубь страны. С небольшим опозданием, но до графа де Рони-Шерье дошло имя д’Антони, которое связывали с именем принцессы. Вся его решимость рухнула в один момент. Ревность впилась в него, раздирая на части и, нещадно погоняя его, повлекла в столицу. Еще не попав во дворец, он уже понял, что дошедшие до его ушей слухи сильно преувеличены. Ничего не случилось. Никакого романа не было. Но уехать во второй раз он не смог. Его тянуло к принцессе, как магнитом, и чем ближе она была, тем сильнее. Он явился засвидетельствовать ей свое почтение, и волна радости, захлестнувшая Изабеллу при виде его, окончательно укрепила в нем желание остаться. Ее лицо просветлело, в глазах заметались огоньки, вся она излучала свет. Такую девушку невозможно было покинуть. Короткая разлука сделала их взаимную склонность еще крепче.
Нельзя сказать, что придворные плохо относились к Рони-Шерье или недолюбливали его, но ему так и не суждено было стать всеобщим любимцем, несмотря на то, что у него было для того все. Он был красив, но не стал женским баловнем, подобно Бустилону, неглуп, но король не особенно привечал его, был приветлив, но не все попадали под его несомненное обаяние. Он не стремился к сближению с двором, и двор отвечал ему взаимностью. Все мысли молодого графа были заняты принцессой, друзей же у него не было. Зато врага он нажить успел. Им был маркиз де Бустилон, слишком властный и завистливый, чтобы простить Рони-Шерье равнодушное презрение к своей особе, тогда как даже д’Антони, находившийся под покровительством принцессы, покорился ему и слушался его беспрекословно. Но самое главное, Рони-Шерье был объектом привязанности Изабеллы, о симпатии которой к графу ему поведала по секрету Луиза де Тэшкен, и, оскорбляя Антуана, он отводил душу. Как хотелось ему говорить с принцессой так же едко и презрительно, как у него хватало наглости говорить с Рони-Шерье! Но Антуан обращал на него столько же внимания, сколько на муху, пока Бустилон не отпустил несколько дерзких замечаний по адресу принцессы, чем вывел графа из себя и был вызван на дуэль без дальнейших переговоров.
Вечером Рони-Шерье испугал принцессу, явившись к ней бледным, как смерть, и в запылившемся камзоле.
— Что произошло? — обеспокоено спросила Изабелла, выходя ему навстречу. — Кто за вами гнался, граф?
— Ах, ваше высочество! Боюсь, случилось непоправимое. Я не знаю, что делать.
— Да скажите же толком, что стряслось. Убили кого-то, что ли?
— Почти. Я дрался на дуэли.
Изабелла побледнела и вынуждена была присесть.