Через сорок минут Люблинская остановила машину у дома Амбарцумяна. Входить в подъезд жутко не хотелось, страх сковал Леру. Глаза боялись увидеть то, от чего потом могло пострадать сердце. Вспоминая уроки актерского мастерства, Валерия понемногу успокаивалась и продолжала курить. Выкурив сигарету, она отважилась войти в подъезд.
Сегодня лифт поднимался на десятый этаж очень медленно. Так казалось Лере. Она постукивала наманикюренными ноготками по светло-коричневой стенке подъемника и закипала от злобы.
– Ну, давай. Давай же ты! Скорее!
Из квартиры Антона доносилась музыка. Странно, раньше Амбарцумян никогда не слушалхиты восьмидесятых, предпочитая им современную попсу.
Лера нажала на звонок, и почти сразу же музыка стихла. Но открывать не спешили.
Валерия давила на кнопку непрерывно, затем начала стучать в дверь кулаком.
Прошло не меньше двух минут, прежде чем на пороге появился растерянный Антон. Из одежды на нем красовался лишь темно-зеленый халат. Вид у Амбарцумяна был почти комичный: Антон очень походил на маленького мальчика, без разрешения взявшего из буфета шоколадные конфеты. Родители строго-настрого запретили ему таскать сладости, он не послушался, и в самый ответственный момент его застукали. Страх, обида за нерасторопность и чувство вины читались в глазах Антона. Да, сейчас он был маленькимнепослушным мальчиком, а Лера строгой родительницей.
– Ты?! – выдавил Амбарцумян, пытаясь натянуть на лицо улыбку.
– Я, – искрилась улыбкой в ответ Лера.
– Но ведь сегодня…
– Что сегодня?
– Разве мы должны были встретиться?
– Мне следовало записаться на прием заранее?
– Да нет, просто я… Не ждал тебя.
– Ты спал?
– Да… Нет…
– Бедненький, ты совсем себя не жалеешь, заработался. Посмотри, какое бледное лицо, слушай, тебе срочно надо прилечь. Давай, иди в спальню, а я за тобой поухаживаю.
– Лер, я правда очень устал, мне бы отдохнуть. Понимаешь?
Валерия прошла в большую комнату и скривилась. На журнальном столике лежалаоткрытая коробка шоколадных конфет, рядом покоилась пепельница с тремя окурками. Два бычка еще совсем недавно были сигаретами, которыми травился Антон, а вот третий явно принадлежал той самой особе, с которой он лакомился конфетами.
Шампанское и бокалы, очевидно, он успел спрятать, пронеслось в голове Люблинской.
– А чем у тебя так пахнет, ты что, тараканов морил?
– Пахнет? Я ничего не чувствую.
– Комната провоняла дешевыми духами.
– Да нет, это мой лосьон после бритья.
– Прежде у него был более приятный запах.
– На тот у меня началась аллергия, – мямлил Антон, переминаясь с ноги на ногу.