Так с легкой руки Власова я стал агитатором и полюбил эту неспокойную работу. Виктор Иванович очень помог мне обрести уверенность в своих силах. Он бывал на всех политинформациях, которые я проводил раз в неделю в столовой команды, и подсказывал мне ответы на трудные вопросы, а иногда отвечал сам. Мне нравилось, что он не пытался «затемнить» суть дела какой-нибудь туманной формулировкой, а отвечал прямо, четко и ясно. За эту-то прямоту и честность и уважали его моряки нашего угольщика.
Усачев умолк ненадолго, словно вспоминая свое прошлое, а потом негромко заговорил вновь:
— Так я проплавал кочегаром на этом угольщике четыре года и успел за это время освоить полный курс судоводительского отделения мореходки. Прошел и практику. Здесь же на судне. После своих кочегарских вахт я поднимался на мостик, стоял на руле и учился обращаться со штурманскими приборами, хотя их и немного было на угольщике.
С Наташей приходилось видеться редко, только во время коротких стоянок в А-ске. А когда нашу базу перевели в Мурманск и мы перестали заходить в А-ск, я совсем было загрустил. Мы писали друг другу письма очень часто. В сущности, я писал ей каждый день. Понимаете, я испытывал потребность рассказать Наташе о прожитом дне, о своих мыслях. Она очень чутко улавливала по письмам мое настроение и старалась приободрить меня. Иногда она ругала меня за хандру, иногда хвалила. Я перечитывал ее письма десятки раз и многие помню почти дословно и сейчас.
А однажды возвратились мы из рейса, подходим к причалу, и я вдруг увидел мою Наташу! Она стояла на берегу и ждала.
«Как ты здесь очутилась?» — спросил я ее, выскочив первым на причал.
Она засмеялась.
«Приехала посмотреть, как ты тут живешь, чем занимаешься».
Я был так взволнован, так обрадован, что не догадался даже пригласить ее на борт судна, и мы так и стояли на причале, держа друг друга за руки.
«Я ведь совсем сюда приехала, Павлик», — тихо сказала Наташа.
«Как… совсем? А институт?»
«Пока подождет. Потом, когда ты станешь штурманом, я продолжу учебу».
Я был потрясен и молча стоял, все крепче и крепче сжимая ее руку. Милая моя девочка! На какой шаг ты решилась! Как ты верила в меня! Однако я не мог принять этой жертвы и пытался уговорить ее вернуться в институт. Но Наташа упорно стояла на своем.
Я провел ее на пароход в каюту и побежал к Власову. Он выслушал меня и сказал:
«В этих делах я тебе не советчик. Но думается мне, учеба от нее не уйдет никуда. Сами решайте свою судьбу. Сами», — жестко повторил он.
Наташа осталась в Мурманске. Мы сняли комнатку в городе и тогда же поженились. На свадьбе у нас был весь экипаж нашего угольщика. Только вахтенные оставались на борту. А через два дня я опять ушел в рейс. Но теперь я шел в рейс и знал, что в порту ждет меня моя Наташа, моя жена и подруга. Это большое дело, когда моряка есть кому ждать на берегу… И я вам скажу, что после приезда Наташи жить мне стало намного проще и легче.