Он шел уже несколько дней, когда начал замечать, что светлое время суток понемногу сокращается, а ночь опускается на землю раньше и раньше. Все еще стояло лето, и кусты ежевики были усыпаны спелыми черными ягодами. Но темнота потихоньку брала свое, и Фаолан подумал, что возвращается к границе Крайней Дали и страны Далеко-Далеко.
Ему оставалось пересечь реку, когда вдали завиднелся будто целый сгусток ночи. Пещера! Огромная, прекрасно подходящая для крупного зверя вроде Гром-Сердца. Странно, что поблизости совершенно нет запахов животных.
Когда Фаолан зашел внутрь, луна была на подъеме, и ее бледные лучи заглянули в темный проем, разогнав мрак внутри. В матовом белом свете прямо на стене высветилось изображение четвероногого животного, застывшего в беге, а над ним раскидывала крылья птица – сова.
Пещера буквально изобиловала жизнью. Волк словно наяву ощущал дыхание бесчисленных существ, удары клювов, топот лап, плеск крыльев.
И все это на каменных стенах.
Глава тринадцатая
Думы обеи
«Сколько? Сколько же их было, этих крошечных созданий?» – думала обея, неся в зубах очередного щенка. Этот тоже долго не проживет – он родился слишком поздно, почти в середине лета, едва дышал, и у него отсутствовала половинка задней лапы. В это время года щенки вообще редко рождаются нормальными.
Шибаан устала, ей было не по себе, она не понимала, что за чувства ее обуревают. Эта зима выдалась суровой, а в самом ее конце произошло землетрясение, странно преобразившее не только внешний облик окружающей местности, – казалось, даже времена года стали вести себя по-другому. Весна, словно испугавшись подземной тряски, наступила очень поздно. Полевые цветы и мох, прежде усеивающие все равнины, словно выжидали более благоприятного момента и старались найти участок почвы посуше. Но холод и темнота все-таки отступили, а вместе с ними боль и раздражение обеи.
Однако скрытая горечь, которая, как ей казалось, исчезла навсегда, вновь напомнила о себе. И это уже была не острая галька, ранившая лапы, а холодная, затаившаяся в груди змея. С каждым шагом обея чувствовала, как ядовитые зубы вонзаются в нее. «Ну почему? Почему именно я?» – снова и снова мучил ее один и тот же жестокий вопрос.
Обея никогда не жалела щенков, которых уносила, – только тех, что не родились у нее самой. «Почему я?» – этот вопрос крутился у нее в голове и смешивался с завываниями северного ветра, дувшего со стороны Крайней Дали.
Шибаан вспоминала время, когда ее впервые посетила догадка о том, что она бесплодна. Один супруг за другим покидали ее, не дождавшись появления щенков. После третьего раза она перешла в другую стаю того же клана. Когда-то Шибаан считалась красивой волчицей: ее рыжеватый мех отливал золотом и притягивал взгляды многочисленных ухажеров. Но с возрастом шерсть потускнела, а соски съежились до размеров маленьких и твердых речных камешков.