– Своего отца я не знаю. Мать… мне порой кажется, что я ее смутно помню, но только запах, больше ничего. От Гром-Сердца у меня гораздо больше воспоминаний.
– Гром-Сердца?
– Да, это она меня воспитала.
Волк на мгновение затих, затем снова заговорил, еще более скрипуче:
– Она ушла, покинула меня… не знаю почему.
– Так звали медведицу, Гром-Сердце, правда? Медведицу-гризли.
Фаолан отвел взгляд от огня и кивнул. Имя кормилицы, произнесенное совой вслух, чрезвычайно его тронуло. До этого мгновения он никогда не слышал его из чужих уст.
Волк положил морду на лапы, по-прежнему не выпуская из них кость, и посмотрел на Гвиннет.
– Она ушла. Там был ее череп. А у меня теперь осталось… только это, – и он, как бы в подтверждение своих слов, лизнул кость. – Она прижимала меня лапами к себе, когда я сосал молоко. Я слышал, как громко бьется ее сердце.
– И ты прозвал ее Гром-Сердце, – тихо подытожила Гвиннет.
– Да. А твой отец тоже покинул тебя? И вторая мать? – Фаолан с любопытством вскинул голову.
– Мой отец погиб на войне. А мою вторую мать убили.
– Убили?
– Просто так, без причины. Даже не ради добычи.
– Но она не покидала тебя. И отец не покидал тебя. И первая мать.
– Мне кажется, твоя первая мать тоже не покидала тебя. Как и Гром-Сердце.
– Но моя первая мать действительно покинула меня, – упрямо возразил Фаолан. – Тогда-то меня и нашла Гром-Сердце. Если бы не медведица…
– Тебя отобрали у первой матери, – перебила его Гвиннет.
– Отобрали? – Фаолан даже вскочил от неожиданности. Шерсть на загривке у него стала дыбом.
– Знаешь, кузнечному ремеслу я обучалась у своей второй матери. Но мой отец, Гвиндор, многое рассказывал о волках.
– Расскажи! Расскажи мне о волках! Расскажи, почему меня отобрали, – торопливо умолял Фаолан. Голос его стал еще грубее, но сияющие зеленые глаза по-прежнему были словно прикованы к кости Гром-Сердца.
И Гвиннет рассказала ему про обею, обязанную, согласно древнему обычаю, удалять из стаи всех малькадов – бросать уродливых щенков на верную гибель. А мать и отца малькада в этом случае исключали из стаи.
Небо становилось все темнее, огонь – все ярче. Фаолан тихо лежал и слушал объяснения сипухи. В какой-то момент он принялся понемногу глодать кость Гром-Сердца, и в паузах между фразами Гвиннет то и дело слышался скрежет его зубов.
– Но если волчонок выживает, его могут принять в стаю в качестве глодателя.
– Глодателя? А это кто такой?
Прежде чем ответить, Гвиннет окинула взором кость, на которой Фаолан уже выгрыз какие-то линии.
– Это тот, кем суждено стать тебе. Только твое мастерство уже развито не по годам. Оно превосходит все, что я видела даже в друмлине Хаймиша, фенго Стражи.