— Проходите, пожалуйста, — любезно встретила я Гурского.
Меня снедало любопытство. Часы показывали одиннадцать двадцать пять.
— Так вы уже на месте, сударыня? — Роберт глянул на Мартусю. — А ведь до двенадцати еще далеко.
— Был поезд, — принялась оправдываться та, — который уходил раньше, и я успела на него в последнюю секунду. Извините, пожалуйста. Мне удалиться?
Гурский махнул рукой:
— Не надо. Кто его знает, может, и вы пригодитесь.
Я вскипятила чайник и заварила чай. Этот невинный напиток можно употреблять даже в рабочие часы. Гурский сел за неубранный стол.
— А теперь, когда нас никто не слышит, — произнес он таким тоном, будто Мартуся неожиданно перестала существовать или оглохла, — могу вам сказать, что у меня и впрямь были опасения. В конце концов, однажды вы могли начать свой индивидуальный террор... Тем более что я опознал потерпевшего. А какого вы о нем мнения, мне известно давным-давно. Я прямо не знал, что мне делать, дурачком прикинулся. Однако следы указывают на...
Гурский остановился, откашлялся и будто впервые заметил, что в комнате находится еще один человек.
— Я, можно сказать, выдаю служебную тайну. Только тайны наши вам и так известны гораздо лучше, чем мне. Я говорю о соседке. Ее показания, время мы проверили, исключают ваше участие в преступлении. Незадолго до того, за полчаса, может, минут за сорок пять, к ней заглянула Бучинская. Интересовалась, где ее бывший муж. Позже соседка слышала, как вы пришли и звонили в дверь. Стены там толстые, но эта змея любит подслушивать. Потом раздался звон ключей, и она подумала, что вернулся сосед...
— И сам себе позвонил? — заметила Мартуся.
— Очень хороший вопрос, — похвалил Гурский. — Но во-первых, она была в бешенстве и не обращала внимания на такие тонкости, во-вторых, между звонком в дверь и звоном ключей прошло какое-то время...
На этот раз Гурского перебила я:
— Я очень долго искала эти ключи. Они были на дне сумочки, в самом низу.
— А она подумала, что это сосед вернулся, и помчалась лаяться. Она ненавидит его жену. «Не дам здесь заправлять какой-то вертихвостке» — это ее слова. Из чего я делаю вывод, что супруга пана Бучинского ведет себя, как правило, бестактно. Соседка хотела потребовать, чтобы эти визиты прекратились. Странно, правда? А вам ничего не известно на этот счет?
Я задумалась.
Навещая пана Теодора, я видела эту соседку раза два. Зато жену его имела честь лицезреть неоднократно. А уж слухи...
— Хорошо, скажу, — решилась я. — Пан Бучинский, как джентльмен, дурного слова ни о ком не вымолвит. Что до других людей, то никто полицейскому правды не расскажет. Мало ли что. Наболтать с три короба может разве что женщина, однако женщин в этом деле раз, два — и обчелся. Ева не выносила конкуренции. Соседку вы видели. Прямо королева красоты. Пугало с претензиями. Ева же не только молода и красива, но и чертовски сексуальна. Мне-то на ее сексуальность плевать, но оценить я в состоянии. Поговаривают, что муж нашей дорогой соседки оказывал знаки внимания не жене, а красавице Еве. И двери ей распахивал, и объятия, и вился перед ней мелким бесом. А жену трясет от этого как в лихорадке. После развода Бучинских у нее прямо от сердца отлегло. Как же, Ева с глаз долой, муж — в лоно семьи. Только черта лысого. Вертихвостка никуда не делась (зато разум у мужа пропал безвозвратно), так и крутится под носом, разговорчики разговаривает, помощи требует. Словом, настоящая эгоцентристка, мир существует исключительно для ее удовольствия.