– Но, Джастин, ты же не уезжаешь?
– Ты была ко мне бесконечно добра, Глория. Просто не знаю, как мне тебя за все отблагодарить.
– Извини, дорогая, – радостно воскликнул Вудроу, слетая с лестницы. – К сожалению, пришлось подпустить секретности. Хотелось обойтись без сплетен слуг. Иначе ничего не выходило.
В этот самый момент звякнул дверной звонок, вошел Ливингстон, прибывший на красном «Пежо», который занял у друга, чтобы не ехать в аэропорт на автомобиле с такими приметными дипломатическими номерами. И с переднего пассажирского сиденья появился опухший от слез Мустафа.
– Но мы должны поехать с тобой, Джастин! Мы должны тебя проводить! Я настаиваю! Я должна подарить тебе одну из моих акварелей! А кто будет встречать тебя по прилете? – Глория чуть не плакала. – Не можем же мы вот так выставить тебя из дома на ночь глядя… дорогой!… Вроде бы «дорогой» относилось к Вудроу, но где-то, должно быть, включало и Джастина, потому что слово это она промямлила, а потом разразилась-таки слезами, последний раз за этот длинный и слезливый день. Всхлипывая, прижалась к груди Джастина, вцепилась пальцами в спину: «О не уезжай, о пожалуйста, о Джастин». Она пробормотала что-то еще, уже совершенно неразборчиво, потом оттолкнулась от Джастина, локтем отодвинула мужа с дороги, взлетела по лестнице, метнулась в спальню и с треском захлопнула дверь.
– Немного переволновалась, – с улыбкой объяснил Вудроу.
– Как все мы, – Джастин крепко пожал протянутую руку Вудроу. – Еще раз спасибо тебе за все, Сэнди.
– Будем держаться на связи.
– Обязательно.
– Ты действительно не хочешь, чтобы тебя встречали? Они рвутся в бой.
– Действительно, большое тебе спасибо. Адвокаты Тессы все организуют.
Минуту спустя Джастин уже спускался по ступеням к красному «Пежо». Мустафа нес «гладстон», Ливингстон – серый чемодан.
– Я оставил конверты для вас всех у мистера Вудроу, – по пути сказал Джастин Мустафе. – А вот это ты должен передать лично Гите Пирсон. И ты знаешь, что значит «лично».
– Мы знаем, что вы всегда будете хорошим человеком, господин, – пророчески ответил Мустафа, убирая конверт во внутренний карман пиджака. Но в голосе слышалось осуждение: отъезда из Африки Мустафа никак не одобрял.
В аэропорту, несмотря на недавнюю реконструкцию, царил хаос. Уставшие от путешествий, обожженные солнцем туристы выстроились в длинные очереди, следуя указаниям своих гидов, и лихорадочно пропихивали громадные рюкзаки через рентгеновские установки. Клерков ставил в тупик едва ли не каждый билет, и они с кем-то связывались по телефону. Противоречивые объявления по громкой связи сеяли панику, спокойствие сохраняли только носильщики и полицейские. Но Вудроу все устроил. Едва Джастин вылез из автомобиля, как представитель «Бритиш эруэйз» препроводил его в маленький кабинет, подальше от лишних глаз.