— Товарищ старшина Рагозин, фашистов бить идете?
Как ты сюда попал? Ведь мы в передовом отряде сейчас в бой пойдем.
— Я с ремонтной летучкой. Она здесь недалеко. Наши ремонтируют рацию в танке командира роты. Сейчас пойду к ним.
— Иди скорей, Гриша, иначе тебя нечаянно смять могут. Видишь, какая поземка перед танками, ничего не видно.
— Ухожу, дядя Ваня. Крепче бейте фашистов!
— Крепко будем бить, Гриша. У меня ведь с ними старые счеты!
Скоро передовые отряды танковых корпусов обогнали пехоту и вышли на шоссе Пшасныш — Цеханув, а к исходу дня достигли позиций Млавского укрепрайона на участке станции Конопки. Здесь встретились с сильным сопротивлением гитлеровцев и вступили в бой. Решительным ударом противник был опрокинут.
Темной ночью, открыв передний люк, Рагозин вел свою тридцатьчетверку в обход Млавского укрепрайона, прокладывая путь батальону.
К утру общими усилиями танковых корпусов и общевойсковых соединений Млава была взята штурмом и весь Млавский узел, прикрывавший подступы к Восточной Пруссии, был очищен от противника.
Теперь наметилась возможность рассекающим ударом выйти к берегам Балтики и отрезать восточно-прусскую группировку гитлеровцев от Померании.
32-й танковой бригаде надлежало нанести удар в направлении Гильденбург, Любава, Дёйч-Эйлау. И здесь снова оказал неоценимую услугу бригаде ее первый танковый батальон. Потребовалось любой ценой перерезать железную дорогу, идущую с запада на восток через Дёйч-Эйлау, чтобы лишить противника возможности подбросить гарнизону города подкрепление.
— Нам выпала почетная задача — перерезать железную дорогу, проходящую через Дёйч-Эйлау, и тем самым облегчить выполнение задачи бригаде, — сказал капитан Бондаренко, собрав командиров рот и взводов. — Вот тут и перехватим, — показал он на карте небольшую станцию северо-западнее Дёйч-Эйлау. — Цель ясна?
— Куда яснее, товарищ капитан. Все ближе к морю, у нас уже теперь рука набита к морю по тылам пробиваться, — улыбнувшись, сказал командир роты старший лейтенант Зарубин.
— Ну, если ясно, так посылай от себя взвод в разведку и — вперед! Сейчас дорога каждая минута. Ведь после потери Млавы гитлеровцы стали снимать части с других фронтов и подбрасывать подкрепление в Восточную Пруссию.
Скоро разведка донесла, что на станции четыре воинских эшелона.
— Вперед! — подал команду Бондаренко. — Нажимай, Иван!
Танк Рагозина, бросая из-под гусениц комья снега, понесся вперед. За ним устремились все танки батальона.
Не встретив особого сопротивления, батальон подошел к станции на прямой пушечный выстрел. Бондаренко в бинокль ясно видел, что там действительно стоят четыре эшелона с солдатами и вооружением. Танков не было видно. При подходе к станции комбат заметил, что эшелоны стоят на высокой насыпи, пересекающей широкий и глубокий овраг, не дающий возможности атаковать станцию непосредственно с флангов. Тогда капитан Бондаренко принял решение: одной ротой в двух-трех километрах западнее станции перехватить пути отхода, а отсюда огнем из пушек подбить паровозы, лишив эшелоны средств тяги.