Ему показалось, что в глубине улицы возникло и теперь движется к нему какое-то красноватое свечение.
Свет был действительно красным, но ни факел, ни свеча не могли служить его источником. Это, должно быть, либо угольный фонарь, либо раскаленное железо. Хотя Азари не представлял, ради чего кому-то вздумалось расхаживать по улицам далеко за полночь с раскаленным железом в руках.
В памяти пробудились давно забытые страшные рассказы. А вдруг это убийца, решивший использовать в своих целях раскаленное докрасна железо?
Самое мудрое в данных обстоятельствах — стать невидимкой, подумал Азари и, стараясь двигаться как можно тише, заскользил в сторону темного проулка. Дабы жалкий дневной сбор не гремел в кружке, он выгреб из неё монеты и высыпал их в карман.
— Эй, олнамец! — послышался голос со стороны красного свечения.
Нищий замер.
Кем бы ни был этот человек, он, видимо, расслышал слова, произнесенные несколькими минутами ранее, и узнал язык. В противном случае как он мог догадаться о происхождении Азари? Лохмотья, в которые тот был облачен, являлись данью щедрости матуанцев и не имели ничего общего с традиционной одеждой его народа.
Неужели в округе появился ещё один олнамец? Или, может быть, это восклицание таинственного чужака вовсе и не относилось к нему?
— Эй, олнамец, подойди сюда! Я хочу с тобой поговорить!
Все это было произнесено не на домдарском или матуанском языке, а по-олнамски. Азари не знал, как поступить.
Шаги приближались — он понял, идут два человека; и красное свечение становилось ярче. Багровые блики прыгали на покрытых плитками стенах домов, самым невероятным образом искажая их подлинный цвет. В нос ударил противный запах горелого.
Азари все ещё не видел источника свечения.
— Кто меня зовет? — спросил он по-олнамски.
Из ночи проступила фигура или, скорее, темный силуэт на красном светящемся фоне. Азари так и не смог понять, кто перед ним, поскольку силуэт был вдобавок скрыт чем-то черным, очень похожим на дым.
Вторую фигуру Азари смог рассмотреть получше. Это определенно был мужчина, хотя лицо его скрывала темнота.
— Я — Ребири Назакри, законный наследственный военачальник Олнами, — представилась первая фигура. — А кем будешь ты?
Азари растерянно заморгал.
Ребенком он слышал рассказы о старых временах, о том, как клан Назакри вел за собой олнамцев на борьбу с домдарскими завоевателями… Но разве все Назакри с тех пор не вымерли? В Олнами теперь не сыскать никаких военачальников. Олнамцы стали пастухами и ремесленниками, торговцами или нищими, как он, например, но никак не воинами. Имперская Армия не желала принимать их в свои ряды. Более того, от их услуг отказывалась и территориальная охрана.