В письме упоминалась и убитая вместе с префектом его сожительница. Может быть, она послужила причиной преступления? У неё мог быть ревнивый возлюбленный, или слишком горячий отец, или брат, которому казалось, что Анока относится к ней как-то не так…
Традиционным средством мести в Матуа был яд, поэтому Министру никогда не доводилось слышать о проникновении в дом через крышу и о вспарывании животов во время сна. Однако нельзя исключать того, что родичи сожительницы не чтили традиций.
Помимо прочего в сообщении говорилось о том, что из дома украдены золотые вещи и некоторые иные ценности. Доклад, однако, был непростительно краток во всем, что касалось количества и стоимости украденного. В нем, например, не указывалось, чьих рук это дело: одинокого убийцы, прихватившего кое-какие вещички на память, или целой банды, начисто разграбившей дом. В Матуа, естественно, водились воры — не так много, правда, как в Олнамии, где воровство считалось искусством, но все же гораздо больше, чем в Сотале или Даоне…
— Мы — избранники богов! — вдруг заорал Шуль, от чего Горнир вздрогнул.
— Были таковыми, — заметил он, отрывая взгляд от пергамента. — Теперь мы обычные люди, самостоятельно ведущие свои дела. И мне бы хотелось, чтобы дела эти шли как можно лучше…
Его прервал звук открываемой двери. Оглянувшись, он увидел вошедшего Принца Гранзера. Министр поспешно свернул пергамент и спрятал его в складках одежды.
— Ваше Высочество! — Горнир встал с кресла.
— Милорды! — Принц слегка склонил голову.
— Как чувствует себя Ее Величество? — вежливо поинтересовался Горнир.
— Ее Величество — старая женщина, страдающая артритом и несварением желудка, которой вдобавок приходится терпеть раздоры между своими детками. В остальном же она чувствует себя превосходно, — кисло произнес Принц и тут же прибавил:
— По крайней мере сегодня она ухитрилась удержать в желудке свой завтрак.
Горнир нахмурился. Но не потому, что Гранзер проявил неуважение, — Министр к этому привык, да и положение Принца допускало некоторую вольность по отношению к правящему дому. Лорда беспокоили возникшие за последний год осложнения с пищеварением Императрицы. Ее здоровье имело огромное значение, так как Империя не была готова к переменам. Беретрис восседала на троне без малого полвека, и механизм восшествия на престол нового суверена несколько заржавел, а возможно, и вообще вышел из строя, так как оракулы теперь не могли ни предупредить о предстоящей кончине монарха, ни помочь в выборе наследника или наследницы.
— И что же привело вас ко мне? — осведомился принц, устало массируя виски кончиками пальцев.