Морой напряженно вглядывался в пляску рун. Чем дальше, тем мрачнее становилось его лицо. Фигуры и линии начали превращаться в картины, пейзажи и лица. Их мелькание могло бы показаться беспорядочным, но император все прекрасно понимал. Руны замедлили свое движение, поблекли и растворились в воздухе. Пергамент, открывший Морою свою тайну, почернел и рассыпался в прах...
Властелин гирудов продолжал смотреть туда, где недавно плясали руны. Красные губы Мороя шевелились. Он что-то шептал. Потом взглянул на ворона, печально покачал головой.
—Война, Нигредо. Медлить больше нельзя.
Ворон вспорхнул, сделал круг под потолком Тронной залы и вылетел в окно. Император набросил на плечи расшитую золотыми нитями черную мантию, водрузил на голову корону, взял золотое веретено, символ вечности и одновременно знак своей земнойвласти, и направился ко главному выходу. Перила широкой лестницы из черного мрамора были инкрустированы золотом и стилизованы под змей, вытянувших свои чешуйчатые тела в направлении двери. Как только Морой оказался перед нею, тяжелые бронзовые створки бесшумно распахнулись. Император вышел на верхнюю ступень украшенного резьбой портала дворца.
На квадратной площади Блэккастла в ожидании его появления застыли бесчисленные ряды воинов в черных доспехах с крестами Круцифера на груди. Гируды, вооруженные копьями, были разбиты на десятки. Каждое подразделение копейщиков возглавлял рыцарь-меченосец. При виде императора латники одновременно салютовали ему, торжественно и молча воздев оружие над головами.
Эдвард Морой обвел взглядом лес копий. Их похожие на ланцеты наконечники посверкивали в свете луны. Обнаженные мечи сияли внутренним светом. Взоры всех гирудов были устремлены на императора. Тягостные думы, навеянные недавними видениями, уступили место гордости и восхищению. Морой вновь убедился, что сокрушить его армию невозможно.
Он заговорил о вероломстве людей, которые тайно готовятся к войне, прикрывая свои подлые замыслы словами о дружбе и мире. О бесчестном короле Уорвике, пославшем своего убийцу для уничтожения лорда Шарпа. О священной войне против последнего оплота исконных и непримиримых врагов империи — королевства Уайтроуз. Слова повелителя гирудов гулким эхом отразились от высоких стен замка и взмыли к небесам — навстречу среброликой покровительнице гирудов и всех остальных чад ночи. По площади пронесся восторженный гул, сменившийся металлическим грохотом: закованные в черные латы гируды опустились на одно колено, выражая почтение императору. Затем, по мновению руки их владыки, гируды поднялись с колен и принялись одновременно постукивать тупыми концами копий о камни площади. Под этот мерный стук император удалился в свои покои.