Фёдор Светов — человек решительный, теперь же, соединив достижения своих корабельных лабораторий с результатами островных учёных и получив в руки оружие, о создании которого не смеют помышлять самые смелые мужи науки, он всё чаще задавался мыслью: не выйти ли ему на связь с Белым Домом и не поговорить ли с самим президентом Америки? Сегодня за обедом у Драганы он поделился этим замыслом с друзьями. Борис и Павел, как и следовало ожидать, задумались, совета давать не торопились. Оба они опасались, как бы службы электронного слежения ЦРУ и Пентагона не обнаружили местонахождения отважного корреспондента. Их тревогу угадала Драгана:
— А служба электронного слежения Белого Дома не засечёт место вашего расположения? Там у них в подвалах, как я слышала, размещена новейшая аппаратура. Да если подключат ещё и ЦРУ, и Пентагон?
— Наша система запутает любого, кто попытается нас выследить. Теперь же, когда я взял на вооружение технологию Павла…
Он посмотрел на Неустроева:
— …я могу доставать любого противника на многие тысячи километров. А на днях нащупал способ, позволяющий мне не только обнаруживать врага, но и тут же его наказывать.
— Как наказывать? — спросила Драгана. — Научить его вашу песенку петь?
— Это один вид наказания, и не самый главный. Чаще применяю другую процедуру: прикрою один глаз и сильно раскрою другой. Тогда мой пациент встречает каждого хитреньким прищуром одного глаза, а в то же время другой его глаз пугает своим страшным выражением.
— Ой, как здорово! Но я бы не смогла так наказывать. Жалко.
— Но тогда наказание полегче: электронным пучком ударяю по ногам. Одна нога остаётся здоровой, а другая волочится или как-нибудь приплясывает. Получается забавно и не так жестоко. Но в любом случае из боевого строя человека вышибает. Таких наказаний я придумал двенадцать.
И повернулся к Драгане:
— Это вы меня научили: бью по тому разделу мозга, который у вас там в биологии гипоталамусом называется.
Драгана не унималась:
— Ну, а ещё, ещё как можете наказать?
— Ещё?.. К примеру, рот приоткрою. И тогда каждому чудится, что мой пациент намеревается укусить его.
— Ой! Не надо! — взмахнула руками Драгана. — Я боюсь вас. Вы как-нибудь нечаянно и любого из нас можете задеть.
— И задену, если в чёрный список попадёте.
— Чёрный? Почему чёрный? И кто его составляет?
— У нас два чёрных списка: в первый мы заносим тех, кто нагадил, и во второй — кто украл. Мы начали их составлять с того страшного момента, когда узнали, что генералы и адмиралы-лампасники продали наш корабль китайцам. Внесли туда сорок мерзавцев во главе с ельцинским министром обороны ублюдком Грачёвым. Ну уж, а потом… Создали судейскую бригаду, и она вот уже пятнадцать лет день и ночь смотрит телепередачи многих стран, слушает радио и «скачивает» физиономии, записывает голоса негодяев, совершивших преступление против России. Потом мы создали чёрную бухгалтерию — в ней трудится сто человек — чёрная сотня! и она выслеживает в иностранных банках счета воров, крадущих у России деньги, золото, драгоценные металлы, создаёт реестр недвижимости, приобретенной на русские деньги. Для будущих следователей у нас готова вся база данных, ждём только смены режима в России. Мы дадим и аппаратуру; она по тембру голоса, по его модуляции, волновым характеристикам найдёт каждого и высветлит его имя и фотографию на экране. В Америке в такой список занесены три тысячи мерзавцев, а в России суду нашему подлежат пятьдесят тысяч. Я надеюсь, в этом списке вас нет, а значит, и беспокоиться вам не о чем.