— Верно, — кивнул Грязнов и вдруг улыбнулся: — Таки совсем плохо…
— Но бывает гораздо хуже. Давай выпьем по маленькой. Костя обещал позвонить. А между прочим, Вячеслав, — копируя наставительный меркуловский тон, заметил Турецкий, — скажу тебе по секрету, что если твоя беда не стала трагической неожиданностью для Кости, значит, у него есть некие соображения на этот счет. Дай-ка я ему все-таки позвоню.
Ни кабинет, ни приемная не отвечали, а дежурный на проходной сказал, что Меркулов уже уехал. Вот те на! Александр набрал мобильный номер, и после двух долгих сигналов Костя отозвался:
— Ну, чего всполошились-то? Я уже поднимаюсь… Турецкий, а почему у тебя в доме вечно лифт не работает?! Что за неуважение к старшим, черт побери?!
— Открываю! — закричал Турецкий и, обернувшись к Грязнову, добавил: — А совет для тебя, Славка, у меня тоже «таки есть». Если Костя одобрит…
Подводили итоги уже под утро.
Грязнов, не стесняясь больше, вылил сам на себя весь ушат помоев, накопленных в собственной душе. Причем сделал это с каким-то даже мазохистским злорадством, считая, что терять ему все равно нечего, а правда — всегда дороже.
Он и не представлял себе, что друг Саня может что-то еще добавить к тому, в чем искренне бичевал себя Вячеслав Иванович. И Саня добавил, да так, что Грязнову показалось, что на него уже рухнул потолок — настолько потемнело в глазах. Хорошо хоть коньяк под рукой еще оказался, разжал немного спазм, перехвативший горло.
— И ты об этом знал? — с невыразимой горечью только и сказал Грязнов.
— Не знал, а узнал, — поправил его Турецкий. — Недавно, если тебе угодно. И успокойся, здесь не порка, а военный совет. Так что соберись, сделай милость. Можно подумать, мы с Костей испытываем особое удовольствие.
— А ты меня, Саня, к своим темным делишкам, тоже сделай такое одолжение, не пристегивай. Оба хороши… понимаешь… Исповедь нашего, — он нарочито подчеркнул последнее слово, явно придавая ему особое значение, — Вячеслава подсказывает мне, что, возможно, вопреки складывающемуся в некоторых отдельных кабинетах мнению о том, что постоянные перетряски и перестановки в правоохранительной системе способствуют улучшению их деятельности, не имеют под собой ни малейшего основания.
— Костя, это лекция? — небрежно спросил основательно уже подуставший Турецкий.
— Помолчи, — отмахнулся от него Меркулов. — И вся соль в том, что инициируются эти якобы реформы главным образом людьми некомпетентными. Или же кровно, даже я бы сказал, шкурно заинтересованными в заранее просчитанном ими конечном результате. Отсюда и наблюдаемая картина.