Несмотря на некоторую эйфорию, царившую в МУРе после совещания руководителей всех подразделений и ведущих оперативных сотрудников Московского уголовного розыска, полковник Лыков продолжал пребывать в растерянности.
Не исправляло настроения даже то обстоятельство, что в Министерстве внутренних дел их похвалили. И правильно оценили атмосферу той резкой и нелицеприятной самокритики, которая царила на совещании руководящего состава и старших оперативных сотрудников уголовного розыска. Хорошие отзывы были и в адрес основного доклада, с которым, согласно договоренности с Грязновым, выступил Вадим Михайлович. Поговаривали уже, что быть ему первым замом. Недолго, разумеется, поскольку выслуга лет у начальника МУРа приближалась к тому критическому моменту, за которым следует почетный пенсион. Или особым распоряжением министра ему предоставляется персональная возможность продолжить службу. Но сам Вячеслав Иванович так часто повторял, что уйдет на волю, а если и вернется, то разве что в советники, если еще позовут, а так будет наконец заниматься любимым делом, на которое вечно не хватало времени, — рыбку ловить, что в уговоры министра мало кто верил. Не верил, положа руку на сердце, и Лыков. Но и понимал одновременно, что пока этот Грязнов на своем месте, неожиданных «конфузий» можно не опасаться.
А растерянность его проистекала из того, что вон уж сколько времени прошло, а Анькин след до сих пор никак не проявился. Ну не может такого быть! Что ее, бандиты изнасиловали, зарезали и закопали? Так все равно уже обнаружился бы след.
Анна любила гонять на своем мерседесовском джипе. Это не «жигуль» какой-нибудь, случись что, авария либо наезд, наверняка стало бы известно Сашке Савостину, заместителю начальника седьмого отдела. Лыков велел ему отслеживать все сводки с автомобильными авариями и вообще любыми происшествиями. Но и там пока тишина. Ни джипа, ни Аньки…
Вадим Михайлович пошел даже на определенный риск и отправил Слонова с Волошиным, придав им в помощь верного Левку Грицука, эксперта-криминалиста, чтобы они аккуратно вскрыли жилье пропавшей дамочки. Но ни в Москве, в арбатской ее квартире, ни в доме на Истре, который стоял теперь запертым и без какой-либо охраны, ничего обнаружить им не удалось. Никаких следов, по которым можно было бы сделать хотя бы приблизительный вывод. На всякий случай и там, и там оперативники установили прослушивающую аппаратуру. Но сколько ни слушали — тишина. Никто не появлялся, иногда раздавались телефонные звонки, которые, естественно, оставались без ответа.