— Скажи мне, Вадик, — прикрыв глаза, томным голосом спросила она, — тебе очень нравится сегодняшняя твоя работа? Я не в том смысле, шо она дает тебе власть над людьми, руки там развязывает и все прочее…
Он с удивлением уставился на женщину — вот уж чего не ожидал! Откуда в ней подобная проницательность? Обыкновенная вроде баба-то, без закидонов…
— А в каком?
— Я вот смотрю на тебя. Ну полковник. Может, генералом даже успеешь стать. Ну заведешь себе еще одну такую вот квартиру. Но ведь однажды — попрут, верно? И куда пойдешь? А если попробовать другой вариант?
— Ты хочешь предложить? — Он с сомнением уставился на нее.
— А почему бы и нет? Ты мне помогаешь… ну, на первый случай избавиться от неверного супруга, совсем… шоб и духу его не осталось. Потом, Бог даст, становишься совладельцем «Земфиры». Захочешь — ее генеральным директором либо президентом — на выбор. У тебя есть семья?
Вопрос был, по его мнению, не самый лучший. А что вовсе не ко времени, это уж точно.
— Жена есть, детей нет. Мать еще есть, совсем старая. Отношения вполне нормальные, они в мои дела никогда не лезут. Если тебя интересует именно это.
Она усмехнулась.
— Это, — подчеркнула Анна, — меня сейчас совершенно не интересует. А спросила я по той причине, шо хочу заранее предупредить: если тебе нравится твоя семья, пусть все так и остается. Это ж не может нам помешать иногда видеться… да хоть бы и здесь, верно? Зато у тебя появится свое большое дело. Толя однажды обмолвился в телефонном разговоре с кем-то, шо «Земфира» сегодня тянет на пару сотен миллионов. В баксах, Вадик. Наверное, это не очень много для хорошего предприятия, но оно ж ведь должно развиваться, не так ли? А мне на первое время хватило бы моей квартиры и коттеджа на Истре, чтоб не беспокоиться о будущем. Ну и счет там в банке… Ты подумай… А теперь давай немного отдохнем, скоро утро…
И она отвернулась от него, забыв или не захотев прикрыться простыней.
Действительно, Вадиму Михайловичу было теперь над чем основательно подумать…
Филипп, как было положено, доложил шефу о том, где и в каком состоянии оставил бывшую уже клиентку. Подумал, стоит ли говорить о сделанном ему предложении, точнее, прозрачном намеке, хотя суть дела от этого не менялась. Решил, что ситуация в дальнейшем может сложиться самым непредвиденным образом, а потому лучше Денису знать правду. И он рассказал, за мелким исключением, практически обо всем, ибо в их деле любая деталь могла иметь решающее значение
Грязнов-младший выслушал, задал несколько незначащих вроде бы вопросов, касающихся адекватности поведения Анны Николаевны, в том плане, не мания ли это у нее — случается, мол, от половой недостаточности. Филя рассмеялся и ответил, что с этим делом у нее все как раз в полном порядке, и намек ему был сделан не по пьянке, не с кондачка или по случайному стечению обстоятельств, а как результат решения давно обдуманного и просчитанного и, кстати, вполне возможно, принятого ею еще до того, как она появилась в «Глории». То есть, другими словами, то, в чем она удостоверилась, просмотрев видеосъемку, было ей в общих чертах уже известно. Все остальное, как то: ледяное спокойствие, замедленная реакция, матовая бледность лица и прочее, — скорее, игра на публику. Хорошая, профессиональная, нет сомнений, но — все-таки игра. И требовался ей не столько сыск, сколько покладистый исполнитель. Филя отказался, сославшись на какие-то химеры, типа проснувшейся совести, которые могут беспокоить сегодня разве что ненормальных. Но если идея, как говорилось совсем еще недавно, вдруг овладела массами, они сделают все, чтобы их осуществить, вот в чем беда.