Вообще взгляды на сакральные строения у Гитлера и Гиммлера очень сильно расходились. Архитектурные пристрастия фюрера выражались в сооружении очень характерных строений — по-иному как «мертвые залы» их не назовешь. Они должны были вызвать не мистический экстаз, а молчаливое благоговение. Именно в выдержанности должна была проявиться суть «избранной расы». «До тех пор, пока отличительной чертой нынешних крупных городов являются универсальные магазины, рынки, гостиницы, небоскребы административных зданий, даже речи не может идти ни о настоящей культуре, ни о подлинном искусстве», — заявил Гитлер в 1935 году на партийном съезде. Образцом «ритуальной архитектуры» для него служил мемориальный комплекс в мюнхенской Кеннигс-платц, возведенной в память жертв путча 1923 года. Гитлера привлекали только строгие каменные формы. Никаких вольностей, никакой недосказанности. Все строения, в проектировании которых участвовал Гитлер, должны были быть обязательно построены из гранита. Это, по мнению фюрера, должно было стать залогом того, что они простоят многие века, а может быть, тысячелетия.
Обычно, когда говорят о мегаломании Гитлера, то упоминают его стремление быть великим, стремление сравниться с грандиозными историческими фигурами прошлого. Слишком уж простое объяснение для подобной болезненной страсти. Гитлер жаждал славы нового создателя «мифической архитектуры». Гиммлер, напротив, не собирался совмещать классицистические формы с вековым наследием предков. Он хотел, чтобы тысячелетние мегалиты были органично вписаны в идеологию «тысячелетнего рейха». В итоге получалось, что у нацистского движения (сугубо коричневого) и у «Черного ордена» были свои собственные культовые центры и ритуалы. Не только не похожие, но и во многом различные.
Впрочем, эти отличия были далеко не всегда очевидными. Например, когда архитектор Вильгельм Крайз проектировал памятник павшим воинам, он взял за основу архаичные формы древних европейских храмов, которые воздвигались из мегалитов. Подобно древним строениям в проекте Крайза расположение могил было ориентировано по солнечному и лунному циклам. Это был далеко не единственный случай, когда нацистская архитектура пыталась установить некую сакральную связь с силами неба и земли. Взять хотя бы мемориальный комплекс Лео Шлягетера[9], воздвигнутый в Шварцвальда. Авторы этого проекта даже не скрывали, что это был символ «пересечения земного и небесного». Сам мемориал представлял собой открытое замкнутое строение, опиравшееся на 12 колонн, которые были четко ориентированы в соответствии с астрологической традицией (12 знаков Зодиака). В центре этого комплекса как бы располагался «герой», который словно проходил 12 стадий ежегодного цикла, которые, естественно, опирались на 12 немецких сказаний. Но это еще не все. Кроме четкой ориентации на четыре стороны света при оформлении мемориала досконально учитывались такие факторы, как цвет, звук и орнамент оформления. Все это позволяет говорить о мемориале Шлягетера как о неком эзотерическом произведении архитектуры. Да, собственно, нацистские власти и не скрывали этого. «С давних пор праздники опирались на движение солнца, луны и звезд. Об этом свидетельствуют каменные круги древней Европы, культовые строения Египта, средневековые соборы. Все эти строения непосредственно связаны с космическими циклами, которые определяли сроки празднеств. Осознанно и неосознанно они говорят о сущем. При этом их внутреннее содержание и внешняя форма идентичны, так как повествуют о попытках отдельной души найти созвучие с Богом».