Вижу: чернеет на льду полынья, подхожу - размытый перекат - звериный водопой, тропа набита. На склоне подъеденный лосями тальник. Смотрю и волнуюсь. Отчего, и сам не знаю, просто волнуюсь. Наклоняюсь и сую чайняк в воду, он торчит поплавком, сопротивляется, горлышко узковатое - черпаю крышкой, наливаю в чайник. Обратно по Славкиному следу.
Собаки встречают лаем - не узнали, что ли.
- А я, дед, дров принес.
На месте костра валяются несколько палок и полкоробки исчирканных спичек. Андрей сидит склонившись, без шапки.
- Не получается? - спрашиваю.
- Шипят только...
- Плохо!
Андрей поднимает лицо, только зубы блестят - раздувал, видно, угли.
- Спички испортил, да? Я невзначай, не обижайся, дед, на охоте не обижаются. Ты же сам сказал. Была бы солярка...
- Можно и без солярки.
- А ты можешь?
- Попробую. Но вначале надо заготовить дрова.
Сумерки уже припали к земле. След, по которому ходим, расплылся, кусты потухли. Андрей не отстает, щенок тоже тащится.
- Вернись, Андрюха, шапку надень.
- Я уже в шапке, на, смотри, ну, даешь, дед!
Действительно, в глазах бабочки, что ли. Собираем валежник. Обламываем с лиственниц нижние отмершие сучья - они стреляют, как из духового ружья.
Когда куча подрастает до пояса, я забираю ее в охапку, Андрей остатки, тащимся к костру, нащупывая ногами след. Бросаю у костра ношу и смотрю на Андрея: муравей - тащит больше себя...
Обламываю тоненькие сухие веточки и складываю шалашиком, чтобы не рассыпались, обставляю шалашик потолще сучьями. Андрей подает дрова.
- Давай, Андрей, спичку.
Чиркает.
- Да не так, - прикрываю ладонями огонь и подношу к растопке. Вспыхивает пламя и тут же синеет, тухнет, и сразу прихлынула темнота.
- Ну вот и умерла... - вздыхает Андрей.
- Это мы еще посмотрим.
Припадаю к самой растопке, спичка уже догорает, но и веточки накаляются. Вдруг огонек подпрыгивает, перестрелив веточку пополам, образуются два огонька, от двух - четыре, и уже ручеек бежит по хворосту.
- Оживает! - кричит Андрей.
Тьма не выдерживает - прячется за спину.
Снимаю шапку и накрываю огонь, и сразу - хоть глаза выколи - темно.
- Попробуй сам, - отдаю Андрею спички и отхожу от костра.
Андрей не дышит, под рукой у него огонек бьется, набирает силу.
- Ожил снова, - радуется он. Поднимается, на коленках чернеют мокрые пятна.
Я отливаю из ведра в котелок воду на суп, в ведре оставляю немного будем варить кашу собакам. Подвешиваю на треногу. Подбрасываю веток в костер, весело плещет огонь. Тепло.
Только Голец не радуется - отходит подальше и садится.