— Запретная зона, — едва слышно переводит он и опускает взгляд внутрь потерны. Она похожа на вход в гигантскую ноздрю циклопа. В самом конце ноздри виден свет, небольшое полукружие потусторонней лужайки, окружённой толщей мрака. Поэтому потерна кажется Добрыне больше похожей на исполинский чёрный глаз с блестящим зелёным зрачком.
Внутри зрачка он замечает чей-то силуэт. Думая, что это кто-то из своих, Добрыня храбро заходит внутрь. Когда глаза его привыкают к темноте, он замечает в двух метрах от входа парня в широких и укороченных рэперских джинсах и в чёрной футболке. Парень спиной к нему распыляет что-то на стене баллончиком с серебристой спрей-краской.
— Эй, ты чё? — удивляется Добрыня.
Граффитчик мгновенно прекращает работу. В полумраке видны его испуганные глаза. Добрыня узнаёт Графова из параллельного класса, знакомого ему, правда, лишь наглядно.
— А ты чего тут делаешь?
— Да так, — пожимает плечами Графов.
— Ты чё это, типа райтер модный? — дружелюбно спрашивает его Добрыня.
— Типа того, — отвечает граффитчик.
— И чё рисуешь?
— Да вот, — показывает он баллончиком на стену.
На оштукатуренной поверхности покатой стены видны лишь какие-то серебристые тени.
— Чего-то не понятно ничего.
— Это — «филлинг» — основной тон. А вот как сделаю окантовку «аутлайн» — всё сразу станет ясно.
— И как это делается? Покажи. Мне всегда хотелось самому чего-нибудь такое зафигачить на стенах.
— Смотри, — райтер Графов поднимает с земли баллон с чёрной краской. — Правило первое — баллон вначале надо хорошенечко встряхнуть, — он со всей силы трясёт баллоном. — Правило второе — рука постоянно должна быть в движении.
Нажав на кеп, он ведёт струю, не останавливаясь, то поднимаясь на цыпочки, то приседая на корточки. И по стене вслед за его рукой ползёт чёткая линия, которая и становится чёрным аутлайном для серебристого филлинга. Так постепенно начинает вырисовываться первая гигантская буква — «Д».
— Ты любишь рисовать буквы?
— Да, буквы — это моя слабость.
— Они тебе чё, в гимназии не надоели?
— Неа. Когда в первом классе у нас проходили прописи, я в это время долго болел.
Появляется вторая буква — «О».
Как только Добрыня исчезает в чёрном зеве потерны, Мара кивает Эмме:
— Погнали!
Пригнувшись, они бегут по верху вала. Напротив дуба они останавливаются и оглядываются: поляна по-прежнему пуста, ни одного человека вокруг.
— Ну что, спускаемся?
— А вдруг он выйдет?
— Рискнём! — решает Мара, бросая сумку на землю и снимая с себя пальто.
Эмма также кидает свою сумку на землю и подаёт руку Маре. Без пальто та выглядит гораздо изящнее — в узких чёрных джинсах и в ажурной чёрной блузке с жабо и рюшами.