А Джанни только улыбается. Друг, мне это очень не нравится. Но он говорит:
— Пойдем, Джорджи-малыш, пойдем на Ганноверскую улицу и поговорим, и я залеплю тебе губу пластырем и поставлю выпивку. Ну как?
— Ты сам знаешь, что я не имею права пить, сэр. Ты сам это знаешь. Все, чего я хочу, так быть от тебя подальше, и это точно.
— С чего это ты кидаешь мне рок-н-ролл, а? Я твой друг, я хочу залечить твою губу и угостить тебя — у себя дома, так, чтобы никто не видел. Друг, в этом нет ничего дурного.
— Друг, — говорю я, — это запрещено. Ты сам это знаешь. Я не пойду с тобой, Джанни. У меня работа.
— Отчего же ты не работаешь сейчас, а, малыш? — И он хихикает.
— Оттого, что сегодня после обеда я не работаю, — говорю я и знаю, что говорю зря, потому что он тотчас подхватывает:
— Вот и прекрасно, малыш, ни о чем не волнуйся. Твой велосипед здесь?
— Конечно, мой велосипед здесь, и я сейчас на него сяду и поеду в Си-Пойнт и буду там отдыхать.
— Послушай меня, Джорджи-малыш, мой велосипед тоже здесь. Друг, ты же не можешь явиться с губой, рассеченной до царства небесного, и в порванной куртке. Нет, сэр! Представь себе, что они могут подумать. И твоя белая рубашка в крови, и, друг, я тебе говорю, лица на тебе нет.
— Разве у меня плохой вид? — спрашиваю я, потому что не хочу возвращаться домой как подонок, — вы меня поняли?
— Не плохой, — говорит он, — скверный. Очень скверный.
И он опять берет меня под руку и ведет к велосипедной стоянке мимо той неевропейской скамьи, на которой я схлопотал неприятность с этой чертовой миссис Валери. И я беру свой велосипед, и мы идем с Джанни, и он придерживает мою машину за руль, и мы приходим туда, где стоит его велосипед, и, друг, это мечта: спортивная модель, весь голубой — глаз не оторвать. И он пропускает меня вперед, и мы едем в город на Ганноверскую улицу, которая — скверное место, это я вам говорю. Это то самое, что они называют Шестым районом, а когда кто говорит «Шестой район», то он хочет сказать, что это скверное место, — вы меня поняли?
И все время я жму на педали и чувствую, как болит у меня лицо, потому что этот ублюдок меня побил. И я оглядываюсь, чтобы убедиться, что Джанни Гриква едет за мной, и, друг, я должен сказать, что он не отстает от меня ни на шаг. И все время я думаю, что зтому типу нужно от зулуса вроде меня, потому что сам он цветной, а не настоящий африканец. Так что ему нужно от зулуса? И мне очень не нравится этот разговор о моей черной фигуре. Друг, этот Джанни Гриква что-то замышляет. Деньги ему еще как нужны, — вы меня поняли? Потому что лицо у него некрасивое, и он не образованный африканец, как я. И ростом он меня ниже. Он мне едва достает до подбородка, а во мне шесть футов два дюйма — это чистая правда. Вот ему и приходится тратиться на шикарные костюмы и золотые кольца, иначе ни одна девушка на него не посмотрит, а он любит девушек, это я точно знаю.