— Я ничего об этом не знаю, — заявила Зоя Михайловна, выпустив дым. — Елена Викторовна своей бурной деятельностью тоже сняла с себя подозрения, хотя все знают, что с Канарейкиным у нее были особые отношения и он постоянно носил ей подарки. Вы, Игорь Евгеньевич, как руководитель учреждения, несете полную ответственность за свою халатность.
— Чего-о-о? — испугался Булкин.
— Того! — огрызнулась Зоя Михайловна. — Простофиля!
Лена смотрела на Зою Михайловну во все глаза. Где гранд-дама? Где благородство? Это же истеричная старая эсэсовка!
А на Булкина без жалости нельзя было взглянуть. До смерти перепуганный и растерянный, он пытался грозно крикнуть, но сорвался на фальцет:
— Да как вы смеете!
Зоя Михайловна, не докурив сигарету, вульгарно загасила ее в горшке с геранью, пепельниц у них в кабинете не было. И объявила:
— Я ухожу! Как вы мне надоели!
— Кто? Куда? — просипел Булкин.
Хотел, чтобы в его вопросе прозвучало начальственное: «Кто вам позволил уходить?», а получилось жалобное: «Куда вы направляетесь?»
— Я на больничном, — сказала Зоя Михайловна. — И перехожу на инвалидность по состоянию здоровья.
— Какая инвалидность? — не понял Булкин. — Я же звонил в больницу, у вас верхнее веко, то есть два верхних века.
— Наверное, по-женски инвалидка, — подала голос молчавшая до сих пор Лена. — Я одну такую видела. Фвртычан!
Это прозвучало как ругательство, брошенное Зое Михайловне в лицо.
Зоя Михайловна, поджав презрительно губы, сощурив глаза, осмотрела Лену с головы до ног. Лена много лет стыла под этим взглядом, а теперь ничуть не боялась.
— Шмакодявка! — точно выплюнула Зоя Михайловна.
Этим словом Лену уже обзывали. Иванова с клипсами, когда пришла за мужа мстить. Да Иванова многотонная по сравнению с Зоей Михайловной — ангел поднебесный!
— Аферистка! — Лена бойцовски поставила руки в боки. — Уголовница!
— По тебе психушка плачет!
— А по тебе — тюрьма!
— Твой муж козел рогатый! Я ему список твоих любовников предоставила!
— Моему мужу хоть есть куда рога ставить! А твоему? От него одна оболочка осталась! Ты всю кровь выпила!
— Проститутка!
— Вампирка!
— Дура набитая!
— Фашистка! Ну будет же тебе Нюрнбергский процесс!
Булкин, давно и прочно избалованный тихими и смирными подчиненными, смотрел на них сейчас в полной панике. Переводил взгляд с одной разъяренной женщины на другую и подал голос, только когда дело едва не дошло до рукопашной.
— Я тебе патлы твои крашеные выдеру! — пригрозила Зоя Михайловна.
— А я тебе глаза выцарапаю, заново пришивать придется!
— Молчать! — закричал Булкин. — Немедленно молчать! Прекратить прения!