Но эта память была мертва. Ее делали не во время трагедии, а несколько часов спустя, собирали по крупицам на дымящемся пепелище, вытягивали из обуглившихся стен и с боем вырывали у пробивающихся из-под развалин язычков пламени. Делали тогда, когда Неизбежная уже провела непереходимую черту, отделив мертвое от живого. Линия Омсты - так называют Тарские маги эту невидимую грань. Линия Омсты...
Мысль еще даже не успела оформиться, а руки уже принялись за дело. Линия Омсты - живое к живым, мертвое к мертвым. Ее используют, устанавливая контур от нежити. Ее вычерчивают некроманты, взывая к духам умерших, защищая себя от гнева вернувшихся из небытия. Эту черту наводят вокруг склепов и могил, ограждают ею захоронения, предупреждая нежеланные пробуждения. Живое к живым. Мертвое к мертвым. А если попробовать наоборот?
Контур я провела мечом прямо по вытоптанной траве. Несколько раз проверила, не прерывается ли где кособокий круг (с "начерталкой" у меня по-прежнему было не ахти) - линия была идеальной. В круг вписала такой же кривой четырехугольник. В конце концов главное в этом деле - символика, а не геометрическая точность, и если я рисую квадрат, то это и будет квадрат, пусть он и смахивает больше на кособокую трапецию. Намного важнее, чтобы мне удалось наложить правильное плетение. А точнее - неправильное плетение: вывернуть линию Омсты не от себя, ограждаясь от мира мертвых, а напротив, к себе, временно причислив себя к сонму ушедших и отгораживаясь от живых. Прежде, чем сделать это я укрепила защиту вокруг своего малыша - прогулка в небытие никоим образом не должна отразиться на Дэви, сыночек и так пострадал сегодня, ощутив предназначенную его самоуверенной мамаше боль. А теперь за дело...
__________
Если бы гибкая черноволосая лафия пряталась сейчас как когда-то в ветвях зеленого клена, она бы увидела, что делает странная чародейка, и испугалась. Создания подобные ей, знают, что такое черта разделения, и если и боятся чего-нибудь, так это оказаться внутри такого вот круга. Она бы испугалась и может быть даже попробовала отговорить колдунью сплетать извивающиеся серебряные потоки в страшные знаки, наполняя их силой вычерченную на земле фигуру. Так нельзя, сказала бы она, это плохо. Очень-очень плохо. Но майлы не было в то время поблизости.
Не было рядом и мудрого наставника Марко, который попытался бы объяснить своей строптивой ученице, как опасно искажать таким непозволительным образом плетения, основанные не на стихийных, а на духовных началах, и запретил бы все эти рискованные изыскания. А если бы она не послушала, попросту затер бы ногой несформированный еще контур и пригрозил немедленным отчислением из Школы.