Здорово, подумалось мне. Но все же что это за растение тут нашлось, из которого получается такая хорошая ткань? Поль предложил показать, и вскоре мы с ним на питбайках вдоль берега лагуны поехали в северную часть острова. Километров пятнадцать под колесами был мокрый слежавшийся песок, но потом стала попадаться трава, и чем дальше, тем крупнее. Она росла неравномерно, и около одного из таких островков зелени Поль остановился.
– Вот она, – указал он на пучок торчащих из земли длинных узких листьев. В целом растение напоминало обычную газонную траву, увеличенную раз в десять-пятнадцать. Я присмотрелся к листьям. Что-то они мне напоминают, особенно вот эти чуть красноватые полоски по краям… ё моё, да это же новозеландский лен! Тот самый, что я привез из Москвы, только уже выросший до нормального размера.
– Ой, что деется-то! – в голос запричитала тут же проснувшаяся жаба. – Сначала за бешеные деньги покупают какие-то чахлые росточки, из которых три уже завяли, а остальным расти еще несколько лет, если их только птицы не сожрут, а потом выясняется, что то же самое, только гораздо лучше, растет совсем рядом и совершенно даром! Все твоя дурацкая привычка – лезть в карман, не посмотрев перед этим под ноги. И когда же ты наконец от нее избавишься?
Я смущенно молчал, ибо крыть было нечем. Земноводное право почти во всем, за исключением такой уж запредельности потраченных на саженцы новозеландского льна сумм. Хотя, если подумать, то и тут жаба в какой-то мере права. Эх, грехи наши тяжкие…
Перед возвращением к дому я спросил Поля:
– Чем, по-твоему, объясняется такой наплыв желающих переселиться – действием первого фактора, второго или какого-нибудь непредвиденного третьего?
По первым фактором подразумевалось то, что в этот рейс Поль взял с собой шесть человек из первой партии, которые должны были помогать ему в агитации и прогрессорстве. Вторым была возможная помощь местных шаманов.
– Нет, – услышал я в ответ, – ничего нового не появилось. А факторы внесли примерно равные доли, как мне кажется.
Ого, подумал я, наш эмиссар все-таки сумел обработать и местных пастырей. Интересно, в какое количество жертв среди них это вылилось?
– Умерли двое, – удовлетворил мое любопытство Младший Посланец. – Про первого я говорил тебе еще во время нашего первого визита, он из крайней северной деревни, его звали У-Нунги. Вообще-то ему следовало умереть еще как минимум год назад, но я тогда не смог справиться с этим… как же ты его назвал… а, гуманизмом. Хотя это могла быть и просто надежда, что все как-нибудь утрясется само собой. Признаю свою вину – на такое нельзя надеяться никогда. А тут за время нашего отсутствия этот человек наговорил островитянам столько, что теперь он уже просто никак не мог остаться в живых, и консультации старого Миша оказались очень кстати. Второй же все сделал сам. Он пришел на мою первую беседу с народом и начал кричать, что мы посланы вовсе не небом, а злыми подземными духами с целью уничтожить народ Рекоху. Очень эмоционально он это кричал, а потом захрипел и потерял сознание, да так и не пришел в него. Возможно, старику помог бы непрямой массаж сердца, но я, разумеется, не стал даже пытаться его делать. Наконец, очень кстати оказалось то, что шаман из Хику к моему появлению сильно болел, и никто уже не надеялся на благоприятный исход. Кажется, у него было воспаление легких. Во всяком случае, недельный курс антибиотиков привел к полному выздоровлению, и теперь вся оставшаяся духовная элита острова Рекоху является нашими сторонниками. А один из них, Юмаи-ото, вообще проявляет выдающийся энтузиазм. Причем он из самого большого селения, Ваи, это которое на берегу бухты в шести километрах от моего дома. Юмаи включен в текущую партию переселенцев, и я обещал ему, что сразу по прибытию в Форпост он без всякой очереди ляжет на обследование в клинику доктора Жени. Этот человек очень кстати озабочен своим здоровьем.