— Хорошо. Лекарь говорит, что родит скоро.
— Боже мой… — тихо произнесла Лина, чувствуя, как из глаз потекли неконтролируемые горячие слёзы.
— Шшш, тихо милая, вполне возможно, что всё будет хорошо. Этот твой лекарь, он глаз не сводит с Алкмены. Да и сама она прекрасно выглядит, — поспешил сказать Максимилиан, прижимая к себе жену и целуя её мягкие губы.
— Может, — хлюпнула носом она и опустила на землю вырывающегося Деметрия, и он тут же побежал к Ориону, требуя продолжить игру. — А где Зиоса?
— Лина, что за вопросы? — возмущённо воскликнул Максимилиан. — Где то во дворце, наверно с твоей служанкой. Откуда мне знать? Пошли.
— Куда? — непонимающе спросила Лина и едва успела вбежать в дверь вслед за Максимилианом.
— В купальню, — коротко ответил он.
Максимилиан лежал на боку и перебирал пальцами мягкие золотые локоны жены. Её прекрасные голубые глаза были грустными, и она как будто ничего не замечала вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Ему были известны её переживания, да и он сам не мог выкинуть дурные предчувствия, и постоянно возвращаясь мыслями к сестре. И каждый день Максимилиан проводил с Алкменой всё больше и больше времени, не веря в то, что она скоро умрёт.
Такая молодая, счастливая, красивая… ничто не говорило о том, что она неважно себя чувствует, и что могут возникнуть осложнения во время родов, но это пророчество…
— Сегодня за ужином расскажешь мне как дела в Спарте, — произнёс Максимилиан, отвлекая от беспокойных мыслей Лину и себя заодно.
— А чего рассказывать? Рассказывать нечего, всё нормально у них, — тут же ответила она, и Максимилиан не смог сдержать ухмылку. Целый месяц провела там, а рассказывать ей нечего. Каждый раз из Лины нужно было информацию клещами вытягивать, и порой, это очень злило.
— Они понравились тебе?
— Да, но сказать что-то конкретное можно будет, только оценив первых солдат, вышедших оттуда. Но ты прав, уже сейчас они гораздо сильнее простого мужчины.
— А что там за история с клеймом? — спросил Максимилиан.
— Ну ты же и без меня всё знаешь, — капризно сказа Лина и надула губки, но увидев требовательный взгляд мужа, глубоко вздохнула и продолжила. — Один ученик захотел покинуть лагерь, но это не то место, откуда можно просто так уйти, даже если тебе не понравилось. А оставлять его там принудительно тоже не хотелось, он показывал дурной пример другим. Вот я решила, что если вдруг будут появляться такие вот… ученики, то они могут покинуть лагерь, но только с клеймом на лбу, говорящим о том, что он слабый и немощный мужчина, который был выставлен из спартанского лагеря с позором. Ничего более умного я не придумала, — сказала она и грустно пожала плечами, а Максимилиан еле не смог сдержать улыбку.