Леху озадачили возможностью мести со стороны бугая, на что тот только хмыкнул пренебрежительно. Хмыкая, он покосился на наши сумки и рюкзаки, где поверх лежала извлеченная из чехла помпа. Спросили, зачем достал, он ответил, мол, вдруг кабан какой придет. Получилось двусмысленно.
После того как Толстый извлек из недр своего рюкзака два мотка веревки, мы с ним и с Олегом двинулись обратно в сторону упавших вагонов. По дороге обогнали Егора с Костиком. Помня о моих порезанных пальцах, Саня выдал мне перчатки, обозвав их штурмовыми. Я примерил, ниче так. Спуститься смогу, а вот дальше как получиться. Но лучше конечно чтоб получилось.
Пока шли, я слушал тишину, стараясь не обращать внимания на скрежет гравия под ногами. Тишина бывает разная, и обычный городской житель, попав в деревню, тишины пугается. Ну не пугается, может, но городского жителя пасторальная тишина преследует своим звоном. Как часы громко тикающие ночью. В городе, днем в квартире гудит канализация, шумит холодильник, дребезжит лифт, шелестит кулер на компе. На улице вообще какофония. Ночью, даже в четыре-пять утра, на грани слышимости различаются отдаленные звуки жизни жильцов, шум редких машин, далекий шум поездов, самолеты те же летают, котельные гудят. Создается фон, фон большого города. Который городской житель перестает слышать. А когда этот фон исчезает, уступая место просто тишине, в сознании обычного горожанина возникает чувство пустоты, от которого неуютно. Я же всегда кайфовал от этого. Не нужен нам берег турецкий, если ты хоть раз в жизни встречал рассвет на лесном озере в Карелии. Где, сидя у берега в предрассветной дымке, от плеска щучьего хвоста вздрагиваешь как от выстрела. Когда слышно проехавшую в пяти километрах от тебя машину, а ночные байки у пьяного костра на реке слушает вся деревня.
Сейчас, первый раз наверно в жизни, звонкая тишина меня не радовала. За эти минут двадцать, после того как наш вагон радостно влетел в лес, я видел трупов и искалеченных человек в несколько раз больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. И видя последствия аварии, чувствовал полную свою беспомощность. Абсолютно не знаю, что делать в таких ситуациях, а сидеть и курить, ожидая помощь, как некоторые виденные недавно, я не могу. Меня потом колбасить будет наедине с самим собой, на свиданке с совестью. Хорошо рядом Саня и невозмутимый как удав Олег, которые знают, что делать, ну или по меньшей ведут себя спокойно, действуя сдержанно и последовательно. Был бы я один, давно бы истерить начал.
- Аккуратней, подходим уже, - вывел меня из задумчивости голос Сани.