— Стало быть, воевода услать тебя решил, — словно зная то, чего не знал никто иной, уверенно произнесла она.
— Не воевода. Слишком много я всего наворотил, чтобы я и те, кто близ меня, чувствовали себя здесь в безопасности. Как говорится, с дурной головой ногам покоя нет. Прикрой я свое обличье обычным платком, и ничего не было бы, но, когда кровь в голову ударила, ни о чем не думал, а потом уж поздно было. Значит, так. Подворье это я продаю, Лис Отряхин уж купца на него ищет. Не глядите на меня так. Опасно здесь оставаться. Погоди, Богдан, — остановил открывшего было рот кузнеца Виктор. — Дай сказать, а там уж и решать станем. Воевода предоставит нам место, где мы сможем поставить мануфактуру. Там построим бараки, в коих поселимся и сами. До весны станем ладить известный тебе инструмент, ладить так много, насколько возможно. К началу весны воевода пришлет людишек, чтобы мы могли научить их работать на тех станках и их обслуживать. Заработать, по моим прикидкам, должны будем изрядно. На то серебро закупим различного припаса, чтобы в чужих краях не было ни в чем недостатка. Там место голое, так что ничто лишним не окажется.
— А куда хоть собрался-то нас тащить? — все же поинтересовался Богдан.
— Вас — только туда, где станем ладить мануфактуру. И не тащить, а просить помочь. Вы люди вольные, и указывать вам я ничего не могу. За службу отблагодарю достойно. Настолько, что ты и сам сможешь свою мануфактуру наладить и жить где-нибудь близ стольного града. У границы вам делать нечего, обоснуетесь там, где вас никто и знать не знает.
— Это ты что же, нас гонишь? — возмутился Горазд.
— Воевода велел, чтобы все мои ватажники вместе со мной убирались. Я так думаю, он боится, что не найдут они себя в мирной жизни и подадутся на большую дорогу, а опыта у них в том изрядно, так что и бед может выйти множество.
— Хитер воевода, — довольно разулыбался Горазд.
Но Виктор тут же приспустил его на землю:
— Не улыбайся. То касается всех остальных, но не тебя. Ты глава рода, и на тебе большая ответственность — мальцы, не вошедшие в возраст.
— Дак ить Богдан…
— А ты что же, опять руки умоешь?
Укор Виктора, высказанный с твердостью металла, заставил парня понуриться.
— Погоди, — огладив бороду, все же вмешался Богдан. И, хотя Виктор недовольно скривился, продолжил: — Ты толком скажи, куда собрался и почему нам с тобой нельзя? А то совсем запутал, одна мануфактура, иная, стольный град приплел.
— По весне путь мне выпадает в Новый Свет.
— Да ведь там народы дикие проживают, — удивилась жена Богдана.