— Вот тварь! — с отчаянием выругался Егор, притормаживая рядом с подъездом и зыркая по сторонам в поисках подходящего камня.
Собачонка остановилась на полпути между аркой и подъездом, но не замолкла. Егор присмотрел обломок кирпича, но стоило за ним наклониться, как раздалось устрашающее цоканье когтей по асфальту, и во двор влетела шумная собачья свора.
Забыв про кирпич, Егор заскочил в подъезд, плотно прикрыл за собой дверь и поднялся на лестничную клетку между вторым и третьим этажом. Осторожно выглянул в разбитое окно. Собаки сосредоточенно кружили по двору. Заметив добычу, они все как одна остановились и задрали морды вверх. На Егора уставились десятки голодных глаз. Впервые в жизни он ощутил себя в центре внимания такого количества хищников, и от понимания, что компромисс тут невозможен в принципе, и что никто не придет на помощь, в животе застыл холодный ком.
Одна из собак гавкнула, и это послужило сигналом для остальной своры: два десятка псов зашлось в припадке заливистого лая. Егор в страхе отпрянул от окна.
На подъездной двери не было ни пружины, ни доводчика, что превращало ее в не слишком надежную преграду. Поэтому Егор быстро поднялся на свой этаж. Отчетливый запах тухлятины заставил его поморщиться, но опасность за спиной требовала как можно быстрее миновать темный коридор с равнодушными прямоугольниками соседских дверей и нырнуть в убежище, в собственную квартиру.
Лишь захлопнув за собой дверь и плотно прижавшись к ней спиной, Егор почувствовал себя в относительной безопасности. Немного отдышавшись, он проверил, закрыт ли замок, а потом, на всякий случай, подтащил тяжелую тумбочку. Ее ножки, правда, почти сразу сломались, но массивный кубик из ДСП, набитый каким-то хламом, надежно подпер дверь изнутри.
Навалилась усталость. Не хотелось больше ничего видеть и слышать, не хотелось даже двигаться.
С трудом добравшись до своей кровати, Егор брезгливо отодвинул в сторону серые простыни, и лег, свернувшись калачиком.
На душе было пусто и тоскливо. Нависало, угнетая и заставляя сжиматься в комок из нервов и мышц, чувство безотчетной тревоги. Хотелось провалиться в темную яму сна и ни о чем не думать. Но сон не шел. Напротив, внутри вдруг родилось отчетливое понимание, что все это ему снится. Сон, конечно, оказался пугающе ярок и правдоподобен, но все-таки оставался сном, в котором могут случаться любые чудеса и не действует обычная логика. Щипать он себя уже пробовал, но можно было попробовать убедиться в нереальности происходящего, постаравшись, к примеру, взлететь.