— Нет.
Наззар вошел к себе. Он и не ждал, что она засмеется. Спасибо на том, что не билась в истерике. Ее дядюшка боялся так, что ужас скатывался с него волнами. За пятьдесят лет жизни Джеральда призывали лишь дважды, и второй раз он едва не умер от испуга. В зоне от него проку не будет.
Джанет, мать Грейс, всегда действовала педантично и официально, инициативы не проявляла. Когда работаешь с ней, кажется, что рядом находится не человек, а робот, который выполняет каждый приказ, но при этом испытывает к заданию отвращение. Если взять ее в зону и попытаться компенсировать ее возраст и состояние здоровья, это будет равносильно самоубийству.
Он никогда не был доволен ими. Впрочем, сама идея обретения связанного клятвой слуги ему тоже не нравилась, а потому он всячески избегал прибегать к их помощи. Но на сей раз выбора не было.
Сотрудничество с Грейс также влекло за собой определенные трудности. Он до сих пор помнил ее запах: легкий и чистый аромат мыла в сочетании с нежными нотками розмарина, которым пахли ее темные волосы. Память снова и снопа вызывала в воображении ощущение прижавшегося к нему тела девушки, когда он нес ее на кровать. Как же ему не хотелось ее отпускать! Он же не идиот. И понимает, что его влечет к ней. Придется строить отношения с большой осторожностью. Дисбаланс очевиден: он — господин, она — слуга. Наззар приказал себе не думать на эту тему. Нельзя даже пытаться представить себе, как могло бы быть. Ничего не может случиться. И ничего не случится. Она — запретный плод.
Следом за служанкой Грейс вошла в обширный атриум. Сквозь стеклянные панели потолка струились лучи утреннего солнца. Меж пышной растительностью вилась выложенная камнями тропинка, которая следовала изгибам ручья с берегами из речной гальки. Около фикусов и папоротника вздымали свои стрелы побеги бамбука. Изящные орхидеи различных оттенков усеяли мшистую землю. Радовали глаз красные кафрские лилии, распустившиеся вдоль берега ручья, им вторили светлые цветы кустов камелий. В душистом воздухе витал аромат растений.
За поворотом дорожка разделилась, и Грейс увидела, откуда берет начало ручей: в дальнем углу с десятифутовой высоты низвергался водопад. По огромным серым валунам вода стекала в крохотное озеро. На берегу в окружении скамеек располагался низкий кофейный столик. По левую руку от Грейс за столиком развалился темноволосый мужчина и пил чай из большой чашки. Рядом с ним стоял Наззар и что-то тихо говорил. Сегодня на нем были синие спортивные брюки и светло-серая футболка. Через плечо он перебросил полотенце, светлые влажные волосы откинул назад. Он казался таким крупным. Когда он, желая подчеркнуть сказанное, делал жест рукой, на груди бугрились мышцы. Рукава футболки обтягивали объемные бицепсы. И он был длинноногим. Все в нем, начиная от широких плеч и заканчивая сдержанной манерой поведения, выдавало грубую физическую силу. Его тело не было застывшей горой мяса тяжелоатлета, но говорило об опасном и доведенном до совершенства мышечном механизме человека, которому сила нужна для того, чтобы выжить. Если бы гениальный скульптор пожелал сотворить статую и назвать ее «Мощь», то лучшей натуры ему было бы не сыскать.