Он не сказал «мы убьем всякого, кто на нее покусится», но я это явственно услышала. Я кивнула, стараясь сохранять свое отупение. Истерика тут не поможет, как ни соблазнительно в нее впасть.
— Человек, укушенный несколько раз, подвергается риску трансформации, и все же половина укушенных не приобретает способности превращаться в волков. — Джошуа говорил быстро и отрывисто. — До следующего полнолуния мы не узнаем, станете ли вы такой, как мы. А полнолуние наступит через две недели.
Две недели? Так долго ждать, чтобы узнать, стану ли я монстром? Я же с ума сойду от разных мыслей. А если это случится… Что ж, самоубийство вдруг показалось мне не самым плохим выходом.
— А что будет, если через две недели я не… не стану такой, как вы? — Не смогла выговорить слова «оборотень», просто не смогла.
Джошуа слабо улыбнулся:
— Это зависит от вас. Либо вы останетесь с нами и примкнете к той части Стаи, что живет в человеческом обличье, либо… — Он пожал плечами. Этим простым жестом все было сказано: либо мы убьем вас.
Так или иначе — мне крышка.
— Проголодались?
Я сидела на стуле. На сломанную лодыжку наконец наложили гипс. На вопрос Даниэля я ответила гневным взглядом:
— Где-то между угрозами, что меня убьют, и мыслью о превращении в четвероногого монстра я потеряла аппетит.
Я и сама отчасти удивилась, что осмеливаюсь грубить. С другой стороны, все равно помирать, так что какая разница.
Даниэль буркнул:
— Как вам будет угодно. Но я бы поел.
Он встал и протянул мне руку. Я удивленно уставилась на нее:
— Что такое?
— Вы идете со мной, — ответил он. — Кто знает, в какую еще историю вы попадете, если вас оставить одну.
— Я так понимаю, вы потащите меня силой, если я откажусь идти?
Улыбка тронула уголки его губ.
— Вы понятливы.
Я одарила Даниэля еще одним злобным взглядом, который, впрочем, ничуть его не смутил. Молодой человек был по-своему неотразим: симпатичная небрежность в одежде и прическе, длинные каштановые с красноватым отливом волосы, обветренное от постоянного пребывания на воздухе лицо. Скорее всего, Даниэль был всего на пару лет старше меня, то есть лет тридцати, но благодаря уверенной и властной манере держаться казался старше. Ни в одном из дипломированных юристов у меня на работе так явно не чувствовался лидер, как в нем.
Но мне вовсе не хотелось, чтобы Даниэль понял, как я его опасаюсь. Если показать животному, что боишься, оно станет еще агрессивнее.
— Значит, вы тут работаете бебиситтером?
— Я тут работаю… полицейским. Моя обязанность — следить за тем, чтобы всякий, кто представляет для нас опасность, как вы, например, не сбежал. Я очень хорошо выполняю свою работу, Марли.