И город этот, эта холодная, туманная Северная Венеция, болезненная и лихорадящая каждую зиму, преступная и убивающая лучших сынов и дочерей своих, со своей бесконечно великой культурой, при всей любви его к родившей его интеллектуальной матке, казалась ему космически далекой и ледяной. Любовь, а в нем горела истинная любовь к этому городу, скоплению страхов, надежд и талантов, являла собою осознание неизбежности борьбы страстей гениев и бездарности серых властителей.
21
В дверь номера снова грубо постучали.
― Артур Львович, это ведь даже неприлично держать меня в коридоре.
– прозвучал уже раздраженный голос полицейского следователя.
― У вас есть ордер на обыск? – возразил Артур.
― Пока нет, но… я пришел пока просто побеседовать.
Федор приблизился к уху Артура и прошептал:
― Не открывайте, Артур Львович. Попытайтесь не пускать его сюда. Он всё учует. Он дурной человек. Скажите, что у вас дама, разбросайте постель и себя разденьте, я же пока в ванной комнате помоюсь.
Он на цыпочках прошел в ванную и запер дверь на замок, тут же зашумела вода. Артур бросился к постели, смял простыню, сбросил одеяло на пол, сам расстегнул рубаху и брюки, взъерошил волосы. Из своей дорожной сумки достал кокетливую дамскую шляпку из Нью- Йорка привезенную для бывшей подружки и набор косметики. Вскрыв коробку, он небрежно разбросал все косметические принадлежности по столу. Шляпку повесил на угол спинки стула.
― Послушайте, у меня сейчас дама… Нельзя ли перенести беседу на другой день? – почти умоляюще спросил Артур.
― Артур Львович, лучше будет, если вы откроете. Я ненадолго.
Теперь, оглядев комнату, он прошел к двери и медленно приоткрыл её. Мартынов стоял в выжидательной позе.
―Прошу.
Следователь прошел в гостиную. Осмотрел всё изучающим глазом, усмехнулся ироничной усмешкой, прислушался к шуму душа в ванной комнате.
― Весело же вы справляете траур по почившему батюшке. По еврейской традиции, я справлялся, вы и вся семья должны сидеть семь дней у него дома и принимать утешения от родственников и знакомых покойного. Не так?
― Мы не религиозные евреи.
― А вы по нашим девочкам, значит, пошли! – с едкой иронией продолжил Мартынов, – Ну, оно понятно, американские девушки дороже, а наших за косметику купить можно! Но, однако ж, наши красивее американок, согласитесь, Артур Львович.
Было очевидно, что ещё минута и Артур бросится на следователя и разобьет ему физиономию, чего именно и ждал, вероятно, молодой полицейский, провоцируя Артура грубыми инсинуациями. Но в этот момент в ванной чуть стих плеск воды и раздался голос как будто Аллы Пугачевой «В Петербурге сегодня гроза, и дрожит на ресницах слеза…»