– Пропали! – не своим голосом закричал он. Грузов вскочил и заметался по комнате.
– Маменька, – завопил он, – прячьте меня. Идут! Ловят!
– Дурак! – остановил его Косяков. – Не ловят и не будут ловить, но все кончено!
Грузов сразу успокоился и даже повеселел.
– Что же, – сказал он, – на все воля Божия!
Косяков внезапно схватил его за шиворот и злобно потащил к себе.
– Стой! – крикнул он, вводя его к себе, и бросился на жену. Та закричала от испуга, но он в один миг взял ее в охапку и переложил с кресла на постель. Лихорадочно – торопливо отвернул он с кресла клеенку, вытащил пачку бумаги и с гневом швырнул ею в Грузова.
– Бери, дурак, и пошел вон! Завтра я съезжаю от тебя. Не умел сразу продать, скот!
– Но ведь ты же… – начал растерянно Грузов.
– Вон! – заорал, топая ногами, Косяков. Грузов выбежал от него в испуге.
На другой день сторож судебного пристава, подметая камеру, нашел на полу, у окна, сверток бумаги, в котором оказались векселя Можаева на имя Дерунова, и пристав, подивившись случаю, приобщил их к делу.
Прошло пять лет. В один из морозных дней Яков Долинин стоял у Доминика, закусывая пирожком рюмку водки. Вдруг до его плеча кто‑то дотронулся. Он оглянулся, и лицо его радостно просветлело. Перед ним стоял Весенин.
– Федор Матвеевич, какими судьбами? Надолго ли?
– На три дня! По делам. Присядем, рад вас видеть.
Они отошли к столику и сели, спросив бутылку вина.
– Ну, что поделываете? – поинтересовался Весенин.
Яков махнул рукою.
– Прозябаю! Служу в банке, управляю фабрикой, играю в винт и хожу в оперу!..
– Живете с братом?
Яков кивнул.
– Читал я его! – сказал Весенин. – Хорошо писать стал. Знаете, – он засмеялся, – разочарование в любви ему принесло пользу. Получился тон, и потом, у него прекрасно выходят идеальные женские характеры. Только везде Анна Ивановна! Между прочим, что с нею?
– С ней? – ответил Яков. – Она совершенно отдалась мистическому настроению. За границей ее уловили ксендзы, и она приняла католичество.
– Нежная душа, – задумчиво сказал Весенин, – она должна была вся отдаться любви и отдалась Богу. Ее дочка?
– Там, воспитывается в монастыре. Она в Милане!
– Вы откуда все знаете?
– Брат ее здесь, Силин. Он репортером в мелких газетах, так от него.
Весенин развеселился.
– Помню, помню. Хват такой? Ну, а он как?
– Он живет великолепно! Рублей по триста зарабатывает. Чем – не знаю, но франтит – страх. Теперь с одним приятелем театр открывает. Будет фарсы ставить!.. Ну а вы? Женились? – в свою очередь спросил Яков.
Весенин закивал головою.
– Женат! Двое детей, помещик, фабрикант и счастливый человек!