– Да она и не армянка вовсе, – неожиданно быстро обозначил свою позицию Юрик, – она на четверть только армянка.
– Тем более, – радостно согласился Юрий Петрович, – а дальше мы делаем вот что. Среди богатого этого наследства есть вилла в Монако.
– Знаю, – сказал Юрик, – тридцать миллионов стоит.
– Все-то ты знаешь, может, и дальше не надо рассказывать?
– Не надо. Я получаю эту виллу и дарю, кому надо, так?
– Ну, не ты и не кому надо, все будет сложнее, но в целом так.
– И что дальше, – почуяв запах удачи, Юрик преображался на глазах.
– Дальше о тебе вспомнят те, кто сегодня не помнит.
– Баба – сволочь, – это означало согласие, – люди, которые ей помогают, совсем страх потеряли, только о деньгах и думают.
– И мы с тобой поможем восстановить справедливость. Так?
– Да. Я с тобой свяжусь через пару дней. Извини, что на скорую руку, но дела у меня, – Юрик поднялся с дивана и будто стал выше ростом.
– Помню. Спасибо, что время нашел, – Юрий Петрович, улыбаясь, вышел в коридор и направился к лифту.
Человек, который час назад на морозе готов был стоять, чтобы дождаться встречи с ним, вдруг стал изображать чрезвычайную занятость. Вот, что дает ощущение, что ты снова в большой игре. Сколько важности он будет напускать на себя в ближайшие недели, сколько многозначительных намеков услышат те, кто кормится с его стола. Уже за одну только эту доставленную Юрику радость операцию можно было считать успешной. Если бы они жили в другом мире, и перед ними стояли другие цели.
Юрик проявил невероятную активность. Уже через месяц по-хорошему удивленный Чарльз сообщил своему русскому коллеге, что получаемые им сигналы говорят, что вдова забилась в панике и решила резко сменить адвокатов, в результате чего следующее слушание откладывается на полгода.
– Хороший знак, не правда ли? – прокомментировал полученную информацию Юрий Петрович.
– Indeed[26], – согласился с ним Чарльз и в очередной раз порадовался тому, что судьба свела его с таким профессиональным и влиятельным партнером.
Официально позиционируя свою деятельность как лоббистскую, Чарльз прекрасно понимал, что к классическому лоббизму она не имеет никакого отношения. «Старший консультант по решению сложных вопросов» – так он однажды шутливо представился на одном совещании – как нельзя лучше характеризовало то, чем они занимались. «Они» – это люди, подобные ему и Юрию Петровичу, расчищающие узкие проходы для тех, кто думал, что управляет миром. Эти люди, власть которых держалась на финансовом, энергетическом или криминальном могуществе, имели в своем распоряжении банки с сотнями и тысячами аналитиков, министерства с тысячами чиновников и армии с миллионами солдат. Но даже самые лучшие банкиры, дипломаты, генералы и руководители спецслужб всегда находились под гнетом ими же самими зачастую созданных традиций, регламентов, уставов и процедур. Их информационное поле было перенасыщено информацией, полезной для того, чтобы ответить на неожиданный вопрос президента страны – отчего зачастую и зависела их дальнейшая карьера, и совершенно бесполезной не только для предотвращения очередного природного или финансового цунами, но и для осознания необходимых действий в тот момент, когда первая волна приступит к разрушению десятилетиями складывавшегося образа жизни, чтобы превратить его в кучу ненужного хлама. «Никто не ждал испанской инквизиции» – эта фраза то ли из песни, то ли из юмористической передачи оказывалась на сегодняшний день куда более актуальной, чем во времена инквизиции.