Расслабление.
Сокращение.
– О, Томас!
Диана мысленно похвалила себя за длительные тренировки с искусственным членом, забытым рекламным агентом, который практиковал двойное удовольствие.
– То-о-мас!
Пожилой джентльмен постепенно втянулся в исполнение прямых супружеских обязанностей.
Но Диана, раззадоренная медленным началом, так и не дождалась последующего ускорения.
– То-о-о-мас!
Муж не имитировал всепоглощающую страсть, а тем более не изображал сексуального гиганта с неумеренными претензиями.
Диана на всякий случай постонала, словно поймав нежданный оргазм.
Томас, ее Томас в неспешном ритме, следя за собственным пульсом и дыханием, все-таки умудрился закончить нудный и бесстрастный коитус.
Не стягивая презерватива, наполненного жалкой порцией спермы, утомленный исполнением долга муж неспешно развязал партнерше руки.
– Ты в порядке, милая?
Диане хотелось крикнуть в эти потухшие глаза и поникшую физиономию, что так сношаются лишь с резиновыми бездушными куклами.
Но плохо удовлетворенная супруга ответила кратко:
– В полном.
– Тогда спокойной ночи.
И Томас, ее Томас удалился к себе.
В проеме двери мелькнула его белая ночная рубашка до пят, мелькнула, как саван привидения.
Башенные часы пробили четыре раза – иронично и насмешливо, как бы отсчитав число несовершенных половых актов.
Первая брачная ночь не принесла невесте удовлетворения.
Диана, отчаявшись, продолжила в ручном режиме то, что не удалось никудышному Томасу, ее старому Томасу.
Для пущего кайфа раззадоренная женщина напрягла воображение, чтобы вызвать из небытия призрак непокорного юноши Ральфа, не побрезговавшего старухой баронессой.
Но вместо субтильного призрака вдруг явился не кто иной, как Ральф, кладбищенский смотритель.
И Диана – то ли во сне, то ли наяву – мгновенно перенеслась на могилу своей одинокой матери.
Ральф только и ждал этого.
Под торжествующий аккомпанемент птичек, жаждущих соития, могильный ковбой повалил окольцованную сироту на скользкое и холодное надгробье.
Вот Ральф уверенным движением опытного мачо задирает чужой жене короткую юбку.
Вот безжалостно и сильно рвет тонкую голубую материю, отделяющую его возбужденную плоть от ее распаленной плоти.
Вот запечатывает протестующие уста поцелуем.
Вот…
Вот…
Вот…
И покойная матушка слышит в гробу, как ее непутевая дочь наставляет рога славному пожилому джентльмену Томасу Джону Крейгу-младшему.
А кладбищенские птички, так и не удовлетворенные, продолжают безнадежно чирикать, свистеть и гомонить.
Ральф вдруг меняет позу и переводит чужую жену в партер.
Вот…
Вот…
Вот…
И окольцованная сирота вспоминает, что именно так лишил ее невинности механик, пропахший бензином и маслом, лишил дважды на заднем сиденье автомобиля.