О последствиях роста вбок и о том, какие бывают «мотивы» для заведения детей
Идеальный период закончился через три с половиной года после свадьбы. Богдан постоянно волновался. Я связывала это с неудачами по работе. Как потом оказалось, он в очередной раз влюбился, но так как объект от мелкой интрижки отказался, претендуя на большее, а он интересами семьи пожертвовать не решился, то начал искать приключений. Ему как шлея под хвост попала. Сначала он снял обручальное кольцо, объяснив, что перестал получать удовольствие от брака, а потом началась сплошная череда кабаков, игры в теннис, ночных поездок на озеро, пикников на природе и так далее, где меня он видеть не хотел. Я же, чувствуя это, в качестве спутницы не навязывалась, но путем разговоров пыталась «образумить». (Стала делать то, что делала с ней ее бабушка. Неосознанно набралась манер от человека, которого осуждала. И вообще, нужно же понять, что слова не воспитывают, а мужа вообще незачем воспитывать. – М.Л.) Конечно, мне это не удалось. Грех признаваться, но я не знала, как бы ему побольнее досадить. В голове, увы, только в виде фантазий мелькали мысли снять самой квартиру, уйдя от него. (Была бы материально независимой, так бы и сделала. – М.Л.) Но остановилась я на самой нелепой идее завести ребенка. (Кто-то из моих учеников на группе сказал, что дети – это цемент семьи. Я тут же ответил, что этот цемент непрочный и раскрошится в любом варианте. – М.Л.) Тогда он «образумится», а я тем самым досажу ему. Это к вопросу о мотивах людей при заведении детей. Я думала только о себе и была тогда более чем эгоистична. За все это пришлось расплачиваться позже. Достаточно трудно расплачиваться сюжетом Родительского гамбита, или соломонова решения, как назвал его Михаил Ефимович. Ну, я и завела ребенка на пятом году совместной жизни с мужем.
Когда у нас с Богданом начался роман, я неожиданно для себя (хотя все вроде высчитывала по дням) забеременела и узнала об этом через две недели после свадьбы, будучи на сроке около двух месяцев. Решение было однозначное – аборт. Меня тошнило страшно. Болела грудь. Я поправилась. Очень переживала, что этот аборт может повредить будущему нормальному рождению детей, но все-таки решилась.
Хорошо помню реакцию на это моей бабушки, реакцию абсолютного труса. Я решила делать аборт в Шахтах, где все врачи были знакомы. Договорилась через свою учительницу, а не через бабушку. Подразумевалось, что моя дорогая бабушка ничего об этом не знает. Меня прооперировали. Отлеживалась я дней десять дома. Такой боли, как в эти дни, до этого я не испытывала. Ночью я забывалась и даже стонала. За стеной лежала бабка. Та бабка, которая имела самые лучшие связи в городе, была очень известным, успешным и смелым человеком во всех делах. Та бабка, которая очень обрадовалась моему браку с Богданом, считая его достойным мужем, «на плечо которого можно положиться». И та бабка, которая так боялась что-либо сказать против Богдана или его семьи (чтобы не навредить мне), выбравшая страусиную политику «не знать», «не видеть». Двуличие было настолько явным, что она не стеснялась его скрывать.