По показаниям Веригина, 30 августа 1911 г. он и двое секретарей генерала Курлова были приглашены подполковником Кулябко пообедать у него на квартире. Во время обеда хозяин отлучился из столовой по служебной надобности: к нему пришел со срочным сообщением агент Аленский (Дмитрий Богров). Сообщение его было настолько важным, что Кулябко предложил своим гостям выйти из за стола в гостиную и послушать агента.
В присутствии по существу всего руководства российского сыска Богров, что называется на голубом глазу, заявляет: на него вышел эсер Егор Лазарев и попросил подыскать в Киеве квартиру и моторную лодку на Днепре. Они нужны для некоего Николая Яковлевича, видимо террориста, который намеревается прибыть в Киев. Богров сопоставил просьбу Лазарева и визит в Киев государя и понял: готовится покушение. О сообщении Богрова немедленно в известность поставили и Курлова.
31 августа Богров сначала по телефону, а потом запиской, которую он ночью лично принес для передачи Кулябко, информировал: Николай Яковлевич приехал к нему на квартиру в сопровождении некой Нины Александровны. У них бомба и два браунинга. За квартирой Богрова установили наблюдение. Однако террористы куда-то таинственно исчезли…
1 сентября в опере давали злополучную «Сказку о царе Салтане» в присутствии государя и министров. Охранка пропустила Богрова в театр, чтобы он посмотрел, нет ли там таинственных террористов. Их он не обнаружил (потому что они и не существовали в природе), а вот роковой выстрел в Столыпина произвел.
Смертельное ранение Петра Столыпина не вызвало у царя особенных чувств. Посетил лечебницу с умирающим всего один раз, и то к больному не прошел. Программа торжеств, несмотря на покушение, пересмотрена не была и выполнялась неуклонно со всеми мероприятиями, где должен был участвовать Николай. Говорили: «Государь не считает случившееся особенной потерей».
Похороны Столыпина на кладбище Киево-Печерской лавры состоялись 9 сентября. Государь накануне отбыл из Киева в Крым на отдых. Отделался венком. Не было никого из Великих князей.
От Государственной думы прибыло около 50 человек: русские националисты, октябристы с Александром Гучковым. Ни от левых, ни от правых никого. Председатель Думы Родзянко привез венок от собственного имени: «Депутаты меня не уполномочили». Было видно – в расследовании обстоятельств убийства премьера никто особенно не заинтересован.
Столыпин к 1911 г. утрачивает доверие императора. Когда-то Николай II восхищался распорядительностью Петра Аркадьевича, его энергией. Но премьер с точки зрения государя выполнил свое предназначение – подавил революцию. А дальше он становится не нужным: слишком самостоятельный; говорит: одними политическими полицейскими репрессиями революцию не остановить, нужны реформы. А зачем реформы? Революция уже подавлена. Столыпина слишком много. Он буквально затемняет фигуру государя. И это ему тоже не прощают. У него множество врагов. Они рады грядущей неминуемой отставке.