Как говорится, плевать они на него хотели с высокой колокольни. Но сознание, что его слушают, придавало ему уверенности. И, сидя в «ауди» и движимый тем, что мы называли «принудительной информацией», Илариньо продолжал рассказывать главы из своей жизни. Например, о своем приезде на юг. Его назначили в Кадис, в Пуэрто-де-Санта-Мария, куда он прибыл как-то в воскресенье, когда люди ходят к обедне и пьют вермут. Едва оказавшись там, он целиком посвятил себя торговле. Торговать предстояло брошюрками о вышивке крестом. Стратегия состояла в том, чтобы внушать клиентам, что часть денег будет передаваться в фонд какой-то изолгавшейся ассоциации по защите прав человека. Ответ всегда был один и тот же.
— Видите ли, я не вышиваю крестом, у меня и минутки свободной нет.
Тогда Илариньо, архистратиг и знаток простых душ, предпринимал атаку с ходу.
— Вам совсем не обязательно вышивать крестом, вам достаточно только проявить понимание и купить брошюру.
За счет этого Илариньо каждый день оказывался первым в списке продавцов. Но чтобы стать капитаном команды, ему надо было перепрыгнуть еще через несколько иерархических ступенек. Однако он преодолел этот участок перекрестного огня и зависти, ни разу не поскользнувшись, и был вознагражден сторицею. Как? Да очень просто: торгуя поваренными книгами. Кому-то другому это могло показаться семечками, но для Илариньо это стало золотым дном. Первым делом он договаривался о встречах с домохозяйками по всей провинции, занятыми женщинами, у которых едва хватало времени сготовить обед на скорую руку. Они-то и принесли Илариньо желанный пост капитана команды — как, увидите. Он приходил к ним с первым томом собрания и глиняной копилкой. Теперь можно было приступать к делу.
— Эту копилку мы вам дарим, сеньора, вам надо будет только класть в нее по тысяче песет в месяц, и к концу года, когда вы ее разобьете, вы без малейших усилий станете обладательницей собрания поваренных книг, которое будет предметом зависти всех ваших гостей, когда они увидят его в книжном шкафу в гостиной рядом с толедскими блюдами и, кроме того, их обложки будут прекрасно сочетаться с этой бесценной картиной, что висит у вас на стене.
И Илариньо тыкал своим пальцем-сарделькой в произведение живописного искусства — натюрморт с характерным подстреленным зайцем, мехом вина и дымящимся мушкетом. Сеньора, раззявив рот, просто не могла ему отказать. Более того, стоило ему захотеть, она позволила бы ему порезвиться у себя под юбкой, где дремали неудовлетворенные желания. Но Илариньо был не такой и держался вполне респектабельно. Как и все до и после нее, домохозяйка высказывала единственное сомнение: