Сторонников этой теории вряд ли можно поставить в один ряд с такими корифеями, как Томас Мор и Шекспир. Но среди них можно встретить и основоположника готического романа Хораса Уолпола, и авторитетных историков вроде Пола Марри Кендалла, и романистов, подобных Джозефине Тей: ее великолепная «Дочь времени», пожалуй, внесла самый большой вклад в прославление доброго имени Ричарда. Для них архизлодеем является, конечно, Генрих VII: он-то и есть настоящий узурпатор, хотя и имел на корону гораздо меньше прав, чем его предшественник. Лишь выставив Ричарда в образе дьявола, Генрих мог оправдать собственные поступки. Если он сверг Ричарда, то с таким же успехом мог и убить двух малолетних принцев. Для этого у него были точно такие же основания, и он, без сомнения, причастен к другим казням — даже к умерщвлению в 1495 году сэра Уильяма Стэнли, десять лет назад помогшего ему в битве при Босворте.
Проблема с этой версией заключается в том, что она противоречит нашему лучшему свидетелю сэру Томасу Мору. Согласиться с ней — значит опорочить его так же, как он опорочил Ричарда, а сделать это вовсе не просто. Во-первых, Томас Мор не был, как думают некоторые, «более поздним историком». Он родился при Эдуарде IV, в год битвы при Босворте ему было семь лет, и Мор, безусловно, знал многих современников Ричарда, в том числе тех, кто занимал высокие посты при королевском дворе. Его предшественник на должности помощника казначея сэр Джон Каттс был у Ричарда распорядителем королевских земель. Отец Мора, видный лондонский адвокат, мог рассказать ему много интересного о событиях той эпохи. Можно ли считать тогда Томаса Мора бессовестным пропагандистом своего властелина Генриха VII? Конечно же, нет. Во всем, что нам известно о нем, нет даже намека на то, что он был способен поступиться своей честностью или писать заведомую ложь. И мы имеем в виду не только канонизированного церковью святого, но и человека, считавшегося лучшим юристом Европы не кем иным, как Эразмом Роттердамским. Важно и то, что достоверность его свидетельств подтверждается современниками. Доминик Манчини, Филипп де Коммин, анонимный автор «Продолжения Кройлендской хроники» — им почти наверняка был Джон Рассел, епископ Линкольна и канцлер Оксфордского университета — все они согласны с Томасом Мором. То же самое можно сказать и о Полидоре Вергилии: хотя он и появился в Англии в 1502 году, историк успел лично поговорить «со всеми престарелыми очевидцами, занимавшими прежде высокое общественное положение». Таким образом, имеется множество свидетельств, не оставляющих никаких сомнений в том, что свою неблаговидную репутацию Ричард завоевал еще при жизни и не было никакой надобности в его последующем злонамеренном очернительстве