Знаменитые собаки (Деркачёв) - страница 12
Малин наконец был замечен и застрелен в ту минуту, когда он переплывал ров.
Узнав о смерти пуделя, хозяин его воскликнул: «Я бы отдал все мое состояние, чтобы возвратить жизнь этой собаке. Нет, это была не собака, а кадка с золотом!..»
Глядя на суровый и грозный вид бульдога, трудно и предположить, что он мог быть другом нашей семьи, а между тем это так. Он только страшен для чужих, а к своему хозяину бывает привязан и иногда настолько услужлив, что берется за исполнение даже несвойственных ему обязанностей, как, например, подавать туфли или носить зонтик. Особенная манера бульдога с трудом выпускать изо рта то, что он взял, делает в этом случае его услуги непригодными к делу. Защищать своего хозяина и оберегать дом — вот к чему особенно способен бульдог.
Близ Пуасси у графа де Буасье (в 1774 г.) был бульдог, страшный для незнакомых и послушный одному лишь своему хозяину.
Когда случалось кому-нибудь гостить в этом имении несколько дней, то часто очень опасно было проходить по двору вечером или ночью. Если перед тем, как спустить бульдога с цепи, де Буасье подзывал собаку и, указывая на гостя, говорил: «Плутон, этот господин — мой приятель, будь же вежлив к нему», то приезжему нечего было опасаться. Без этого же короткого предупреждения собака могла бы при встрече с гостем загрызть его.
Когда де Буасье уезжал куда-нибудь, то ставил друг против друга своего главного управляющего и собаку и приказывал таким образом: «Плутон, этот господин остается вместо меня на время моего отсутствия, так ты должен слушаться его». Собака после этого повиновалась управляющему точно так, как и графу. Но на другой день, по приезде хозяина, управляющий не имел уже власти над ней и напрасно стал бы приказывать ей или удерживать от нападения на кого-нибудь.
Английский такс по имени Квэль служил при лондонской пожарной команде. Будучи небольшого роста, он, однако же, отличался необыкновенной силой, ловкостью, подвижностью и отвагой. Принятые на себя обязанности Квэль исполнял с удивительной энергией и добросовестно. Едва только раздавался звонок к сбору команды, как Квэль первым уже являлся возле своей пожарной машины. После второго звонка он вскакивал на машину и мчался на пожар. Готовность помочь в беде была так сильна, что собачка иногда соскакивала со своего места и, перегоняя команду, громким лаем давала знать, что вот-вот вслед за ней летит и помощь. Прибыв к месту пожара, Квэль немедленно принимался за дело, вытаскивая горящие головни из огня и разбрасывая их по сторонам. Делал Квэль это с удивительной быстротой и неустрашимостью. Много раз он получал ушибы и опасные раны во время суматохи и разрушения, но это нисколько не охлаждало его рвения к службе. Изломав и искривив свои и без того кривые ноги, такс все-таки не просился в отставку, на покой. Благородный такс не мог не разделять опасные труды тех, которые любили его. Он не мог забыть и того внимания, которое оказывали ему служащие при пожарной команде во время его болезни. Вот почему каждый раз после своего выздоровления Квэль усиливал свое рвение, лез, что называется, из кожи, чтобы угодить своим товарищам. Казалось, что такс хотел доказать людям, что и собаки его породы могут быть признательными и благодарными. И вот однажды, усердствуя чрез меру, Квэль получил на пожаре опасные ожоги и слег в постель. Все служащие ухаживали за ним поочередно и надеялись, что такс еще может поправиться… Вдруг — новая тревога! Квэль, забыв свои раны, быстро вскакивает и торопится к машине, пробует взобраться на нее, но падает на землю и тут же умирает. Вот что значит умереть на службе!